— А это нужно тебя спросить, — глянув ему прямо в глаза, без
тени страха произнес Петр.
Вот кого-кого, а этого детинушку он бы на тот свет отправил.
Никаких сомнений по поводу того, как именно Иван узнал о том, что
это Петр пристрелил Сундука. А может, это все и ерунда. Просто урке
нужна была причина, озвученная для кодлы. А дальше он действовал в
сговоре с надзирателем. Скорее всего именно так и обстояло. Но где
и когда Петр умудрился перейти дорожку этому цепному псу
самодержавия? Чтоб ему пусто было.
Хм. Н-да. Нет, сейчас его кончать, пожалуй, лишнее. Хотя и не
факт. Кто сказал, что надзиратель не оставит свои попытки? Он имеет
желание и возможности, а потому куда опаснее, чем вся эта кодла.
Так что, возможно, имеет смысл все же кончить его и получить срок
на каторге, чем ждать удара в спину. Человек пока живет, надеется,
в том числе и на самой вонючей и холодной лагерной шконке. А вот
мертвые — они уже ни на что не надеются.
— Повторяю вопрос. Что тут произошло? — потребовал ответа
надзиратель.
— Объясняю. Один шибко умный надзиратель затолкнул меня не в мою
камеру, где меня отчего-то решили прирезать. Пока у них ничего не
получилось. Счет в мою пользу.
— Умный, да?
— Да уж не дурак. И учти, господин надзиратель, еще раз
ошибешься с камерой, уже не отмоешься. У меня слишком хороший
адвокат.
Н-да. Не ошибся. На этот раз Петра уволокли в карцер. Ч-черт.
Нет. Однозначно — нужно следить за своим языком. Не хватало еще
получить в суд ходатайство от начальника тюрьмы относительно
неуживчивого арестанта. Это точно скажется далеко не самым
положительным образом на его будущем пребывании в ссылке.
Хм. А жаль все же, что при всем своем прагматизме Аркадий
Петрович категорически не согласен иметь дело с взятками. Весь
успех его адвокатской деятельности является результатом его
профессионализма. Он выигрывает процессы, а не решает вопросы. А
как было бы хорошо: сунул мзду судье — и получил желаемое. Вот
только от кого ни попадя судья не возьмет.
В карцере Пастухов провел пять суток. Не сказать что условия
были столь уж невыносимы, но и приятными их не назвать. У него
отобрали его одежду, в которой Петр пребывал ввиду того, что
приговор еще не вступил в законную силу. Потом обрядили в тюремную
робу, не первой свежести и не по размеру. Ну да хотя бы в чистую.
На ногах вместо сапог оказались неудобные башмаки без шнурков.
Хорошо хоть размер большой.