— Но гражданский сектор остается
свободным от военных обязательств Игнатьева.
— Это так.
— И в России имеются богатые
месторождения грозненской и бакинской нефти. Так что недостатка в
жидком топливе они испытывать не будут.
Если в европейских странах позиции
машин на твердом топливе были достаточно прочны, то Россия и
Америка в этом плане представляли собой серьезную проблему. Наличие
больших запасов, по-настоящему дешевого, если не сказать бросового,
топлива могло способствовать укреплению позиций новых
двигателей.
— Не все так просто, мистер Дайсон.
Военные во всем мире одинаковы и мыслят достаточно консервативно
даже в военное время, а уж в мирное и подавно. Они исходят из той
простой позиции, что паровые машины универсальны и работают на
любом топливе — нефть, уголь, торф, дрова. Новые же двигатели
потребуют только жидкого топлива, и армия будет зависеть от его
бесперебойных поставок. А это крайне неудобно. Так что с этой
стороны опасности никакой нет. В гражданском же секторе Пастухову и
Кессениху предстоит преодолеть стойкое предубеждение покупателей
против таких двигателей. Чрезвычайно сложная задача. Практически
невыполнимая. Ведь, помимо самих автомобилей, нужна еще и
инфраструктура. А ее без сбыта и прибылей не наладить. Словом, эта
их затея — прямой путь к банкротству.
— Но Пастухов на что-то надеется, —
скорее утверждая, чем спрашивая, произнес Дайсон.
— Да. Все говорит именно об этом. Он
собирается наладить выпуск своих автомобилей на базе продукции
Игнатьева. Рассчитывает заинтересовать гражданский рынок. Но, как я
уже говорил, реализация практически нереальна. К тому же наши
репортеры не дремлют и постоянно подогревают негативное отношение к
новым двигателям. Жаль, мы не успели ввести Игнатьева в клуб. Тогда
все было бы куда проще. Сейчас же это уже невозможно.
— Отчего так?
— Он теперь совершенно точно знает,
что некий русский инженер Верховцев погиб вовсе не случайно и не от
взрыва своего же детища. А единственная дочь Игнатьева была
помощницей этого инженера. То есть могла также погибнуть.
— Но ведь не погибла же, — с
недоумением вскинул брови старик.
— Эти русские — весьма странный
народ. Они предпочитают не рациональный подход, а эмоциональный.
Она могла пострадать от наших рук, и для Игнатьева этим все
сказано. Воздействовать на него мы не можем. Во-первых, он
настороже и обложился охраной. Во-вторых, его плотно опекает
русская контрразведка. А они, в свою очередь, как и их коллеги во
всех лидирующих странах, сейчас слишком взвинчены.