— И кишки превратились в решето, — догадался Гуннар.
— Примерно так. Потом пришлось тащить тебя в город, и за это
время содержимое кишечника…
— Говори прямо, я не девица: когда вы дотащили меня до
лечебницы, в брюхе плавало дерьмо.
— Еще желудочный сок и немного желчи. Надо было, пожалуй,
забрать образец того, что получилось, и подождать, пока не
подвернется какой-нибудь дракон — наверняка и такую зверюгу бы
положило.
— Драконов не бывает.
— Это ты так думаешь, — хмыкнул Эрик.
Он взял шандал на полдюжину свеч, склонился, внимательно
вглядываясь во внутренности Гуннара и не забывая держать огонь так,
чтобы капающий воск не попал ни в рану, ни на тело. Свечи а не
светлячок, который обычно зажигали одаренные. Почему?
— По крайней мере, признаков омертвения сейчас не видно…
Разгибаясь, Эрик едва заметно пошатнулся, тряхнул головой —
столик скрипнул, когда на него оперся здоровенный целитель.
— Дыры в кишках я заделал и брюшную полость отмыл. Но довольно
много всосалось в кровь и сейчас травит тебя изнутри. И то, что
осталось в кишечнике… срастить-то я его срастил, но заработать он
пока не заработал… не тошнит, кстати?
Гуннар прикрыл глаза, прислушиваясь к себе. Мутило, но не так,
чтобы срочно просить поганое ведро. Он помотал головой.
— Может, потому что мак… — задумчиво произнес Эрик.—
Противорвотный.
— Пить хочется.
Лекарь кивнул, плеснул в кружку из кувшина.
— Очень медленно, самыми мелкими глотками, какими только
сможешь.
Он приподнял Гуннару голову и поднес кружку к губам. Гуннар
глотнул — и тут же выплюнул, расплескав.
— Что за дрянь?
— Мед, соль, и сода. Гадость редкостная, согласен, но так надо.
Потом, когда поправишься, объясню, слишком долго…
— Когда или если?
— Я не знаю. Был бы ты… одаренным, я бы почти не беспокоился: на
нас все заживает, как на собаках.
Выходит, и тут Гуннар не чета им. Одаренные действительно жили
дольше и медленней старились. И, получается, легче выздоравливали.
Но показалось, или Эрик замялся, словно хотел сказать не
«одаренный», а что-то другое? Или опять разум шутит не к месту?
Эрик сунул в глиняный горшочек полосу ткани, следом еще и еще.
— А так я не знаю, — продолжал он. — Не хотелось бы смотреть на
вещи слишком мрачно.
— Лучше смотреть на них беспристрастно. — сказал Гуннар. — Итак,
у меня в крови плавает зараза из кишок, сами кишки пока не
работают, и что это значит?