— А плохое?
— Смотри сам.
Гуннар посмотрел и снова откинулся на подушки: разом закружилась
голова и пересохло во рту. Конечно, человеческие кишки ему видеть
доводилось, но не собственные же! Там, где прошлось щупальце — или
как оно называлось — живота у него просто не было.
— И как они по дороге не вывалились?
Как друзья вообще смогли дотащить его живым до города? То, что
он сам совершенно не помнит пути, неудивительно, наверняка в себя
не приходил. Но оставался еще день пути, за который он должен был
умереть.
— Кишки ж не напиханы как связка сосисок в мешок, — усмехнулся
Эрик. — Барьером прикрыли и несли осторожно.
— А выглядит точь-в точь, будто напиханы. — Что за дурь в голову
лезет, от жара? Какая ему разница, на самом-то деле?
— Нет, там все очень продуманно и красиво, Творец явно знал, что
делал. Если действительно любопытно, потом на каком-нибудь
висельнике могу показать.
— Не настолько любопытно.
Но сколь Гуннар помнил, вскрывать и изучать человеческие тела
было строжайше запрещено. Или одаренным и тут закон не писан?
— Можно, если в стенах университета и не духовным лицом, —
лекарь словно читал его мысли. — Объявлю лечебницу университетом, и
вся недолга. Количество учеников закон не оговаривает.
— И будешь меня школярам показывать, — хмыкнул Гуннар.
Странное дело, но перспектива неминуемой гибели его не пугала
вовсе. Отличная штука этот нездешний мак, только в сон клонит.
Говорят, на севере растут грибы, которые воители тамошних племен
едят, дабы преисполниться ярости и презрения к смерти. Интересно,
если смешать то и другое? Захочется плюнуть в морду медведю, а
потом, порубив его в ошметки, улечься спать прямо посреди крови и
кишок и… Гуннар помотал головой — вот так, наверное, с ума и
сходят, болтая обо всякой ерунде. Кстати, о кишках…
— Если говоришь, что мышцы — ерунда, срастутся, почему ты
собрался меня хоронить?
— Потому что… — Эрик заколебался. — Насколько подробный ответ
тебе нужен? И насколько честный?
— Собираешься сказать, что все будет хорошо и завтра я буду
порхать небесным созданием?
— Сияющим и бесплотным? Я бы не назвал это «все хорошо».
Гуннар против воли фыркнул. Иллюзий по поводу собственного
посмертия он не питал.
— Сейчас мне почему-то море по колено. Так что рассказывай, как
считаешь нужным.
— Сейчас это говоришь не ты, а мак и лихорадка. — Эрик помолчал,
подбирая слова. — Твари разъедают плоть, ты видел. И внутренности
тоже. Тебе в живот тех существ попало довольно много…