Вигдис выругалась.
— Как же вы меня оба утомили. Один — своей глупой ревностью,
второй — дурацкими шуточками, мать вашу так и разэтак.
— Матушку мою не трогай, она женщина приличная, — хмыкнул Эрик.
— А если хочешь знать, что там с Гуннаром, спросишь у него самого
утром.
— Я хочу знать сейчас.
— Гуннар большой мальчик, сам решит, что рассказать, а что не
надо. Передать Ингрид, что у нас гости, или домой пойдешь, пока не
стемнело и всех хватать не начали?
Как и другие города, Белокамень после наступления темноты
пустел, а проходящая стража уводила в тюрьму до утра любого, кого
застанет на улицах. Честные люди по ночам дома сидят, только тати
бродят, а им в темнице самое место. Поговаривали, что в столице, с
ее университетом и толпой одаренных у трона, это правило касалось
только простолюдинов, но в Белокамне почтенные купцы о порядке
заботились всерьез, и стража не особо разбирала, одаренный,
благородный или простолюдин — уводили всех. Начнешь норов казать и
буянить — вместо ночи за решеткой просидишь неделю, а то и две, да
еще пеню в пользу города заплатишь. Здесь в стражу брали и
одаренных: один патруль не скрутит, другие на шум прибегут.
Впрочем, те, кто поумнее, не буянили, а договаривались, люди — они
и в страже люди.
— В бордель пойду, — фыркнула Вигдис. — Напьюсь, побью посуду,
покусаю цепного кобеля и оприходую все, что не успеет убежать.
— Квартал не сожги. Пойдем, провожу, мало ли…
— Обойдусь.
— Нет. Ты не можешь сейчас плести.
Плести одаренный не может, только если истощен до крайности.
Твою ж…
— Ты тоже не можешь.
— Вигдис, — окликнул Гуннар, протягивая руку. Да что такое,
будто в кандалах.
Она протянула руку навстречу, и Гуннар заметил пятна крови на
манжете. На рану не походило, больше смахивало на то, что она
стерла несколько капель рукавом. Когда одаренный подходит к краю
возможностей, носом идет кровь, давая знать, что пора остановиться.
Если продолжает упорствовать — кровь идет горлом. Дальше — потеря
сознания и, возможно, смерть.
— Чем бы это ни кончилось, — сказал Гуннар, глядя ей в глаза. —
Спасибо. Я знаю, что ты сделала все, что могла.
Она сухо всхлипнула, подаваясь навстречу. Ткнулась лбом в
плечо.
— Из-за меня…
Гуннар погладил ее по волосам.
— Нет. Из-за меня. Я сделал то, что считал нужным.
Она выпрямилась, снова провела рукавом по глазам.