– Ваше величество, Великий Государь,
царь и Великий кназь всея Руссии Деметрий Иоганновитш! Припадаем к
твоим стапам и просим застшиты от буйства тшерни! Аз есмь
Исаак-Абрахамзоон Массарт, негоциантус из
Хаарлема[7]. А это — он слегка картинно
развернулся, указывая на своих спутников —
книгт[8] Винсен Бремер, третьего дня
прибывший из Амстердама, и ясновелмошный пан Ватслав Возняковитш из
Гнездиловитш, сопровождавший его в пути от Шетши Посполитой до
Масквы.
Ну вот, начинается… Только интуристов
«защищать от буйства» мне и не хватало. И так народу в отряде —
всего ничего и как оно дальше пойдёт, ещё бабушка надвое
наворожила. А ну, как стрелецкое начальство откажется признавать
царя Дмитрия и пожелает выслужиться перед новым царём Шуйским,
поднеся тому в подарок голову прежнего правителя? Или, что не менее
вероятно, отряд просто не сумеет прорваться в Стрелецкую слободу,
напоровшись на более сильное и подготовленное подразделение
заговорщиков? В гражданской войне часто те, кого считаешь своими,
на поверку оказываются перевёртышами, а боевые действия в
лабиринтах городских улиц могут перемешать войска, как щепки в
водовороте. Но… А почему нет? Рубиться эти конкретные иностранцы
умеют. Лично сейчас видел. И смелости не занимать им, потому как
положение не из лучших: обратно по домам из русской столицы им
добираться будет сложновато, учитывая неприязнь местных жителей к
«немчинам». А в Москве в данный исторический момент иноверца
прирезать могут за милую душу, особо не разбираясь, католик ли этот
бритомордый тип или гугенот какой-нибудь. Главное — не наш. А «не
наше» часто представляется таинственным и опасным из-за
непривычности и необычности. Потому и уничтожается… на всякий
случай.
Вот и мне этот толстяк отчего-то
интуитивно не слишком нравится. То ли застарелая классовая
ненависть зашевелилась, то ли гены Ивана Грозного, везде врагов
искавшего, пробудились… Но интуицию, как говорится, к делу не
пришьёшь, а пока нидерландский купец находится в положении «врага
моего врага» и должен выступать против погромщиков Василия Шуйского
хотя бы для того, чтобы сохранить свою шкуру. Второй голландец,
насторожённо зыркающий по сторонам, пока что не вызывает никаких
чувств. А вот шляхтич явно расслабился после боя, глядит весело, но
без дерзости во взгляде. А что не веселиться? Молод, красив — аж
девки ахают, силой и ловкостью не обижен, да и в бою умел. Видно,
что сабельная рубка для него сродни азартной игре, где на кон
ставится голова, но и выигрыш — жизнь. Долгая ли, краткая ли — до
следующей сечи — но жизнь. Из таких вот парней либо друзья выходят,
верные до гроба, либо враги с кристально чистой ненавистью в душах,
которых не сломит ни страх, ни подкуп, ни пытки. Руси такие люди
нужны. А что поляк… Так мало ли их русским царям служило, да и
Советскому Союзу? Богдан Хмельницкий, Николай Пржевальский,
Константин Циолковский, Константин Рокоссовский и множество других,
чьи имена не на слуху…