К удивлению Иры, черная ткань оказалась куда легче, чем она
предполагала. Более того, одежда сама подстроилась под размеры
своей новой хозяйки, стоило той неуклюже натянуть излишне вычурный
плащ. Стоять на месте, не упираясь в колени, сразу стало легче и
даже сломанные ребра перестали так сильно ныть. Настоящая
удача!
Закрепляя успех, девушка съела одну из шоколадок, запила ее
водой и тщательно облизала все оставшиеся фантики. На многих, кроме
шоколадных разводов, были еще и прилипшие орехи или посыпка.
Получилось более-менее сытно.
"Наверное, только благодаря той неизвестной женщине и ее добру
мне вообще удалось отползти так далеко", - Решила Ира. В
конце-концов, силы оставили ее уже через четверть часа после
удачной находки, и остаток пути она то ковыляла держась рукой за
стены, а то и вовсе ползла на четвереньках. И вот, доползла до
своей щели.
Первый раз она отключилась почти на сутки, если судить по
системному времени. Подумать только, прошло больше двух дней с
момента той чудовищной битвы. Почти сутки с того момента, как ей
кулаком раздробили ребра и отправили в полет до ближайшей стены.
Три дня с того момента, когда она, наконец, вернула назад свою
личность.
"Некоторые монахи говорили, что боль - это иллюзия. Значит,
благодаря одному заблуждению я избавилась от другого. Ха,
выкусите!"
Нет, проблески случались и до получения тяжелой раны, даже до
первого рейда, где она словно очнулась ото сна.
На первый сеанс, когда Ира лишь открывала рот в такт молитве и
не сразу поддалась влиянию группы. Во время тренировок, когда
эмоции вырывались из-под контроля, а в ее глазах начинал плескаться
ужас осознания. Хотя и они, в конце-концов, оказывались сопряжены с
болью. Первый рейд, где ее болтливую подружку проткнули огромным,
похожим на канат языком, а потом порвали на клочки низшие
зомби.
Именно эта ужасная сцена стала тем самым переломным моментом,
вопреки всем ее следующим размышлениям и сарказмам. А именно - тот
миг осознания собственного безразличия. Сначала ее просто поразило
равнодушие остальных. Потом она обратила внимание на себя, и вялое
возмущение сменилось ужасом осознания.
Узколобый фанатизм, беспрекословное подчинение, безразличие к
судьбе товарищей, смирение с собственной участью. Девушка
возмутилась действиями своих собратьев, что просто перешагнули труп
хорошей, замечательной, пусть даже излишне болтливой женщины. А
потом с диким, всепоглощающим стыдом поняла, что сделала то же
самое буквально минутой ранее. Просто потому, что человек, мимо
агонии которого она прошла незадолго до собственной маленькой
трагедии, не вызывал у нее какой-то особой симпатии.