С того момента Ира изменилась. Нет, она не впала в крамолу, не
стала подвергать сомнениям свою верность церковным иерархам. Да и
не могла, если честно. Одна мысль уйти одной, в пугающую
неизвестность за пределами надежных монастырских (военкоматских)
стен, вызывала в ней то-то похожее на паническую атаку.
Да и препираться с инструкторами казалось попросту глупо. Нет,
девушка пошла от противного - наоборот, начала выделяться,
подчеркивать свою индивидуальность и даже избранность. Все для
того, чтобы повысить собственную ценность в глазах кураторов.
Стала рвать жилы на всех силовых тренировках, легко превосходя в
результатах тупящих болванчиков вокруг, старалась улучшить
взаимодействие с остальными, побольше узнать про монстров и новый
мир вокруг. Пусть переступить через себя не вышло, но направить
религиозный экстаз в нужное русло оказалось легко и приятно.
Как итог, подающую надежду послушницу выделили из серой массы
остального отделения, дали отдельный шеврон "специалиста", выделили
дополнительные часы обучения у опытных бойцов. И не зря: она,
единственная из всех крестоносцев, смогла изучить навыки:
"Изгнание" и "Духовный доспех", а также приблизиться к эволюции
навыка "владение луком", несмотря на его заморозку. Аномалия?
Возможно, но кураторы ничего не заметили, а более проницательные и
сильные иерархи к ним не заходили. Возможно, именно благодаря этим
навыкам, а также попустительству своих надзирателей она и выжила в
бою. Ненадолго, судя по состоянию тела, но хоть что-то…
Потому что Ире не становилось лучше. После первого своего
обморока она почувствовала прилив сил, даже сумела поймать в силки
от пояса ворону, чтобы тут же съесть ее безо всяких готовок. Однако
потом девушка снова отключилась на сутки, и с того момента слабость
не переставала ее покидать.
Прошло уже шесть, почти семь дней с момента ее дезертирства, а
беглянка все слабела и слабела. Даже ее упрямой натуре стало
понятно, что такими темпами она продержиться еще пару дней, а потом
тихо и весьма прозаично умрет.
- Нет, нельзя сдаваться! - Тонкий девичий голосок эхом разнесся
по пустому двору. Но не привлек никого, кроме трусливой вороны, что
с возмущенным карканьем взвилась в воздух. Институтские корпуса
давно притягивали к себе большую часть нежити, а после той светлой
вспышки в радиусе километра от Андреевского собора не осталось
никого опаснее бродячих кошек или одичавших собак. Люди не замечали
ее в темном углу, накрытую черной же тканью, да и она сама отползла
довольно далеко от основного маршрута к церкви, а другие обитатели
города обходили вотчину Новых Христиан десятой дорогой.