«Надо дотянуться до сапога. Надо дотянуться до сапога. Надо
дотянуться до сапога. Это последний шанс».
Он согнул ногу в колене и нащупал стилет. Рукоять оружия
привычно легла в руку. Он вытащил его из сапога и сразу же ударил
здоровяка под левое ребро, снизу вверх, к сердцу. Каленая,
заточенная, четырехгранная сталь вошла в тело без сопротивления, но
ничего не произошло. Ламбриец продолжал его душить. Волков ударил
еще раз. И еще. И еще. Его рука была уже залита кровью по локоть, и
только тут здоровяк отпустил его и, обмякнув, завалился на пол.
Волков отлип от стены и повалился на него. И тут же в то место, где
он стоял, впился арбалетный болт. Ламбриец умер без стонов и
криков. Раз и все. А Волков пытался отдышаться, лежа в обнимку с
трупом здоровяка. Пытался отдышаться и не мог. Он знал, что надо
вставать, что уже возможно сейчас к нему идет арбалетчик. Он
подойдет и просто выстрелит в лицо. Либо просто возьмет копье,
топор или даже его собственный меч и зарежет его как ребенка. Но
сил встать не было. Красное марево плыло перед глазами. Хотелось
просто дышать, дышать, дышать. Но жить ему хотелось еще больше. С
трудом перевернувшись на живот, он осмотрелся. Его меч лежал между
лавкой и столом, и он не видел арбалетчика. Скорее всего, тот тоже
его не видел. До меча тоже нужно было дотянуться. Вытащить топор
из-под мертвого ламбрийца сейчас он не смог бы. И все, что у него
было – это обломки щита и стелет. Стелет, конечно, вещь нужная, но
лучше дотянуться до меча. И ту он услышал женский крик.
– Он тикает! – Кричала баба, та, что во время драки лежала около
очага и подвывала от страха. Волков видел ее. – Вон он! – Она
указывала пальцем.
Солдат поднял голову и посмотрел в ту сторону, в которую
указывала баба. Он увидел зад и ноги человека, который вылезал в
окно. Собрал последние силы, Волков встал, поднял меч, хромая и
шатаясь, пошел к окну, но не успел. Арбалетчик вылез на улицу.
Солдат огляделся. В харчевне были две одуревших от страха бабы,
храпящий ламбриец с разрубленной рукой, валявшийся в луже крови и
он. Все остальные были мертвы. Волков скинул обломки щита, взял
умирающего ламбрийца за ногу и потащил к выходу. Таким и увидели
его крестьяне, стоявшие на улице. Шатающегося от усталости,
залитого кровью с ног до головы и с болтом, торчащим из левой ноги.
Он бросил убирающего ламбрийца около лужи и посмотрел на крестьян.
Те смотрели на него с ужасом и осеняли себя святыми знаменьями.