В записке было сказано, что зайти
нужно не с парадного входа. Подобрав платья, чтобы не испачкать
подолы, они со скрипом отодвинули маленькую садовую калитку и
прошли под окнами первого этажа во внутренний двор. Где-то мяукнула
кошка, и девушки в испуге замерли, но, лениво пройдя через кусты,
кошка глянула на них зелеными глазами и шмыгнула между железных
прутьев забора.
Сердце Лиссарины гулко стучало в
груди от испуга и любопытства, когда они оказались перед маленькой
дверью с дверным молотком в виде розы. Ровенна схватила рукой в
белой перчатке кольцо и дважды стукнула им о дверь. Сначала ничего
не произошло, а потом она чуть-чуть отворилась, и в узкой лучащейся
светом щели появился чей-то глаз.
Стараясь не показывать страха,
Ровенна протянула туда две маленькие бумажные розочки и отошла на
шаг. Дверь захлопнулась перед ее носом, но через мгновение широко
открылась, и на пороге показался мужчина в строгом темном костюме
на манер дворецкого. Он был совершенно лысым и безбородым,
лучезарно улыбался так, что глаза превратились в щелочки. Он был не
лидиец, его выдавала кофейная кожа, но акцента в речи они не
услышали.
— Добро пожаловать в клуб Черной
Розы, дамы. Меня зовут Эрдойо, и я провожу вас к гостям.
Они ступили внутрь, и дверь за ними
захлопнулась, преграждая путь к отступлению. Внутри Лиссарины все
сжималось от какого-то беспокойства. Может, предчувствие? Или это и
правда трусость? Но Ровенна, кажется, совсем не волновалась, а если
ее что-то и смущало, то виду она не подавала. Взяла подругу за
руку, и вместе они стали спускаться по ступеням в подвал.
— Вы у нас первый раз? — спросил
Эрдойо, слегка повернув голову.
— Э-э… да, — ответила Ровенна, — мы
прибыли в столицу совсем недавно.
— И уже получили приглашение? Должно
быть, ваши покровители очень вас ценят.
— Покровители? — уточнила Лиссарина,
но ей не успели ответить, потому что открылась новая дверь, и их
ослепил свет множества свечей.
Вот теперь было похоже, что они
пришли на бал-маскарад. Весь цокольный этаж представлял собой
большую бальную залу с огромными панорамными окнами, но
присмотревшись, Рин поняла: они нарисованы, искусно нарисованы, и
везде изображена лунная ночь и сад, будто смотришь на него с
балкона. Стены украшали богатые ткани. Вдоль них, там, где обычно
стоят диванчики и стулья, лежали горы подушек на манер кроватей, и
многие действительно полусидели-полулежали на них, раскуривая
странного вида трубки, торчащие в стеклянных вазах. У
противоположной стены расположились маленькие столики с закусками.
А у стены, противоположной двери, раскинулась небольшая оркестровая
яма, где музыканты играли вальс.