— Это ты так деликатно выразила
сомнение в моих способностях? — Люциен вздернул подбородок, словно
ничего оскорбительнее в жизни не слышал. Но его глаза улыбались, и
Лиссарина почувствовала, как внутри нее что-то сжалось. Не от
страха. Ей было любопытно. Очень любопытно. И на мгновение она
почувствовала себя другим человеком – человеком озорным, веселым,
любознательным. Бесстрашным.
— Разве я так сказала? Хм, но если вы
услышали в моих словах это, может вы сами сомневаетесь в
себе, милорд?
Девушка стояла к нему вполоборота,
старалась смотреть на покрытую рябью поверхность пруда, где плавали
кувшинки, но не могла скрыть того лукавства, что светилось в
глазах. Она флиртовала? Да. Это было для нее привычным делом? Нет.
Совсем нет. У нее и опыта-то в таких делах не было. Но когда долго
подавляешь в себе некоторые чувства, то рано или поздно они
вырываются наружу против твоей воли, и все, что остается, это дать
им возможность проявить себя. Она прятала насмешливую улыбку как
могла, но ее тень все равно оставалась на губах.
Люциен, очевидно не ожидавший такого
игривого настроя в беседе и привыкший видеть скромную, тихую,
молчаливую Лиссарину, на секунду растерялся. Но игра есть игра, а
азартные люди играют до конца. До победы или поражения. А потом
снова до победы.
— Если бы вы были мужчиной, мисс
Эйнар, — впервые с их первой встречи Люциен обратился к ней на
«вы». В шутку. — Я бы вызвал вас на дуэль.
— Не нужно быть мужчиной, чтобы
победить вас в фехтовании, милорд, — парировала она, а тихий голос
разума умолял ее не переступать границы, вернуться к образу
скромной и милой Лиссарины. Иными словами, раскланяться и уйти пока
не поздно. Но этот голос тонул среди тысячи других голосов. Куда
более привлекательных.
— Это вызов?
— Можете считать, что да. Я уверена:
вам не победить, если соперник будет реален.
— Что ж, миледи, — Люциен зубами
стянул со своей руки перчатку. — К барьеру.
И бросил ее в Лиссарину. Он
подхватила перчатку рукой, вновь почувствовав знакомый запах мяты и
дорогих сигарет, спрятала ее в карман, и с удивлением обнаружила,
что по-прежнему вместо своего собственного платка, всюду носит с
собой платок Люциена, который он дал ей после Бала Черной Розы.
Машинально берет его вместо своего. Но отдать его сейчас значило бы
испортить игру, поэтому девушка напустила на себя серьезный вид и
решительно схватила вторую шпагу, прислоненную к иве.