Он ткнул тростью в железную створку
ворот, и она со скрипом отворилась. Ворота здесь никогда не
запирались, никем не охранялись, но желающих прийти и нарушить
покой мертвых все равно не было. Не от кого было охранять это
кладбище для простолюдинов.
Тенью Люциен проскользнул внутрь и
вернул створку на место, словно никто здесь не проходил. Он был на
этом кладбище всего один раз, в тот день, когда копал могилу, но
очень хорошо ориентировался, будто невидимые стрелочки указывали
ему путь. Он аккуратно, стараясь не потревожить чужие могилы,
зачастую безымянные и неухоженные, прокладывал себе путь и наконец
добрался до нужного места.
С помощью Дэниара он позаботился,
чтобы могила была красивой, утонченной и благородной, каким был его
друг. Здесь установили мраморное надгробие (возможно, первое и
единственное на этом кладбище), рядом небольшую белую скамеечку для
посетителей, и все это ограничили кованной черной оградой, чтобы
проходящий мимо путник ненароком не наступил на могилу.
Шатаясь, Лулу нащупал маленькую
дверцу и ступил в Усыпальницу, так он в шутку прозвал это место.
После долгих переговоров с отцом он все-таки добился, чтобы от тела
не избавлялись, как от дохлой крысы. Его друг, в чем бы его ни
обвиняли, был достоин человеческих похорон, со жрецом и церемонией.
В конечном счете Фабирон разрешил похоронить его на кладбище для
простолюдинов, и Люциен не стал сопротивляться, хоть это не было
достойным местом для покойного дворянина. Но, по крайней мере, это
не канава, куда его могли бросить. И не свиньи, которым могли его
скормить.
— С днем рождения, Робейн! — Люциен
поднял вверх бутылку. Темная жидкость ударилась о стенки сосуда. —
Я приготовил тебе подарок, но не дотерпел и начал его пить еще по
дороге.
Сделал смачный глоток. Виски, долгое
время хранившийся в неприкосновенных запасах отца, обжег горло,
разлив по телу приятное, успокаивающее тепло. Ночь была настолько
прохладной, что изо рта Люциена вырывались струйки пара, но он не
чувствовал холода: на кладбище ему было уютнее, чем в собственной
комнате у камина.
— Спасибо, Лулу! — прошептал чей-то
глухой, словно в отдалении, голос.
Бутылка с глухим звуком упала на
землю, но не разбилась: лишь расплескала содержимое, пропитывая
могилу Робейна алкоголем. Хозяин напитка растворился в воздухе,
оставив от себя увядающее облачко пара, вырвавшееся изо рта вместе
с криком, когда призрак утянул его за собой. На свою сторону.