— Ты... — Арман сжал кулаки и направился к опекуну. — Как
посмел?
— За глупости надо платить, Арман, скажи спасибо богам, если
отделаешься в следующий раз так легко.
— Перед всеми меня выпорешь?
— Я никогда этого не сделаю, — так же ровно, как неразумному
ребенку, ответил Эдлай. — Твои промахи и твое наказание — это то,
что навсегда останется между нами.
— Ненавижу! — взвился Арман. — Ненавижу тебя!
— Сегодня за свою ошибку поплатился ты. В следующий раз
поплатится кто-то другой. Помни, Арман, будет хуже.
Хуже? Арман не слышал. Он вылетел из залы, промчался по сети
коридоров и вновь выскочил на тренировочный двор. Он выхватил у
следовавшего за ним слуги меч и набросился на стоявшего в окружении
дозорных старшого. Крепкий, совсем еще молодой Люк встряхнул
каштановыми кудрями и, улыбнувшись, плавно ушел с линии удара,
высвободил из ножен собственный клинок:
— Кто же тебя так разозлил, Арман? — лучезарно улыбнулся он,
скидывая на песок плащ. Стоявшие за его спиной дозорные понимающе
хмыкнули, отходя в сторону. — Обычно ты спокоен и холоден. Помни,
ярость не всегда помощник в битве.
Арман вновь напал и сам не заметил, как оказался на земле.
Протянутая рука, смешок в прищуренных глазах дозорного,
захлестывающая разум ярость... и вновь купание в пыли. Так часто,
как в тот день, Арман никогда не проигрывал. И лезвие целовало
горло, и глаза молодого сильного старшого блестели сочувствием.
Жалеет? Армана жалеют?
Он успокоился, лишь когда солнце опустилось за деревья, а тяжело
дышащий старшой протянул ему фляжку с вином.
— Мне нельзя пить, — сказал Арман.
— Сегодня все можно.
— Где Эдлай?
— Разве архан тут был? — искренне удивился старшой. — Жаль, что
я не успел с ним перекинуться парой слов.
Арман зло оттолкнул фляжку и убежал в поместье, стремясь как
можно скорее поговорить с опекуном, высказать ему все, что на
сердце. Но слуги тоже не знали, куда делся Эдлай, и был ли он тут
вообще.
Арман пытался объяснить, расспросить, но рожане шарахались от
злого арханчонка, как от зачумленного, падали на колени и чуть лбы
о пол не разбивали. Боялись. Поняв, что ничего он от них не
добьется и Эдлая сегодня не увидит, Арман зло махнул рукой и
сдался.
Ему надо успокоиться. Прямо сейчас. Боги, ему всего тринадцать,
а его все боятся! Арман нервно засмеялся, влетая в спальню, и чуть
не сбил с ног стоявшую у самых дверей бледную девушку, чуть старше
его самого, с огромными, ярко-синими глазами и круглым, симпатичным
личиком, обрамленным шоколадными кудряшками: