— Отойди, — приказал Брэн и подхватил девочку на руки. — Давай в
повозку, разбираться потом будем.
Девочка безразлично обняла Брэна за шею, опустила голову ему на
плечо, не спуская с Рэми внимательного, но столь же пустого
взгляда. Будто хотела что-то понять, а никак не могла...
— Только этого нам не хватало! — прошипел их спутник,
толстобрюхий Вран, что заведовал кладовыми поместья.
— Может, именно этого и не хватало, — парировал Брэн, опуская
девочку на дно повозки и укутывая ее в одеяло.
— Присмотри за ней, — приказал он Рэми, запрыгивая на козлы.
Волчонок забрался в повозку и подвинулся чуть ближе к архане.
Совсем немного, но достаточно, чтобы она вздрогнула, вновь прижала
колени к груди, обняв их тонкими, украшенными золотыми браслетами
руками.
Тронулась повозка, лошади легко побежали по проселочной
дороге.
Девочка была даже хорошенькой: золотистые, пушистые волосы,
рассыпавшиеся по плечам, курносый носик и россыпь веснушек на
бледных щеках.
— Меня зовут Рэми. А тебя? — мягко спросил волчонок, подумав,
что архане наверное, столько же лет, сколько и Лие.
Девочка молчала. Все так же, не замечая Рэми, смотрела она в
заляпанную грязью холщовую стенку повозки.
— Не хочешь, не говори, — надулся Рэми. — Буду тебя называть
синеглазое солнышко. Согласна?
Малышка вновь не ответила. Повозка лихо подпрыгнула на ухабе, и
девочка чуть было не покатилась на звериные шкуры, но Рэми схватил
ее за руку и дернул к себе. От мимолетного прикосновения она опять
вздрогнула. Но опять промолчала.
— Неразговорчивая ты. Может, просто глупая?
Глаза арханы обрели подобие смысла.
— Моя мама говорит... — продолжил успокаивать Рэми.
— У меня нет мамы, — прошептала девочка.
Рэми вздрогнул. Маленькая архана вдруг преобразилась. Глаза ее
наполнились недетской серьезной болью, по щекам покатились крупные
слезы.
— Наверное, есть отец? — смутился Рэми.
Чувствовал он, что сказать что-то надо, но вот что?
— У меня нет отца, — прошептала та, вдруг бросившись Рэми на
шею.
Она плакала тихо, как мышка, содрогаясь от рыданий. Рэми несмело
гладил золотистые волосы, прижимал ее к себе, укачивал, пытаясь
забрать хоть немного ее боли. Только бы она не плакала так горько,
не цеплялась бы в него, как в последнее спасение, и не шептала
что-то ему в волосы, будто старому другу. Это было... так странно.
И так больно. И хотелось бы ей как-то помочь, но Рэми совсем не
знал как.