— Мой архан! — взвыл рядом кто-то, обнимая колени Виреса. — Они
опять пришли!
Арман ничего не понимал. Он смотрел на растрепанного рожанина,
что жался к коленям телохранителя, и не знал — плакать или
смеяться? Или утонуть в том страхе и отчаянии, отражении
собственного, который лился от рожанина мутным потоком. Чего он
боится? Почему продолжает выть, безумствовать и тонуть в вязкой
надежде... на что надеется?
И что теперь делать Арману? Так же стоять на коленях или
попытаться встать? Впрочем, встать он, наверное, уже и не сможет —
нога совсем перестала слушаться, а под коленями было слизко от
крови.
— Ты понимаешь, что натворил, Лис? — холодно спросил Вирес,
схватив рожанина за волосы и заставив посмотреть себе в глаза.
— Мой архан! — продолжал выть рожанин, — убей, накажи, что
хочешь, но убери его! Прошу! Не могу более, не выдержу!
— Убрать? — Вирес насмешливо посмотрел куда-то вглубь залы и
побледнел...
Арман невольно сжался, когда все вокруг застыло в хрустальном
блеске и вдруг разлетелось на осколки. Вспыхнула ярко и погасла
руна на лбу Виреса, мир поплыл, утонул в смятении. Арман знал что
это. Знал и хорошо эту тревогу, тошнотой просившуюся к горлу, знал
и почему становится вдруг таким густым и неприятным воздух.
— Ви... Вирес... прекрати! — прошептал Арман телохранителю, как
когда-то шептал разъяренному брату.
Вспыхнул огонь свечей в канделябрах, метнулся к потолку в едином
вихре, разлетелся в огненной вспышке. Стало темно и в один миг —
душно. Не в силах дышать, благодаря богов за взгляд оборотня и
проклиная — за боль в ноге, Арман попытался подняться, с трудом
различая в густой, осязаемой темноте фигуры Виреса и Лиса.
Рожанин стоял на коленях, низко опустив голову, скрывая лицо за
растрепанными, давно не мытыми волосами. Не стремился ни убежать,
ни оправдаться, как не стремился когда-то Вирес, и Арману вновь
стало горько. Некоторые люди все же дивные. Сначала нагадят, а
потом всю жизнь сами себя поедом едят.
— Ты его убил? Ты... — прошептал Вирес, сжимая кулаки.
Поняв, что сейчас телохранитель вновь вспыхнет гневом, Арман,
забыв про боль, вскочил, оттолкнул Лиса и встал перед Виресом,
шепча ему на ухо:
— Приди в себя! Хочешь, чтобы пошли слухи о безумии
телохранителя? Ты — высший. Тебя не поймешь, потому тебя и
боятся.