«Лиин, скажи мне, Лиин, почему именно в полнолуние так
гложет душу одиночество? В другие дни я спокоен, а стоит ночному
цветку расцвести в полную силу, как разливается по душе тоска и
чего-то начинает остро не хватать. Будто душу кто-то
половинит.
Ты слишком добр ко мне, Лиин, а если бы ты узнал...
наверное, ты бы меня возненавидел».
«Мой архан, я не умею тебя ненавидеть».
«Глупый Лиин... а я вот умею. И временами себя ненавижу.
Хочешь, тебя научу?»
«Я думаю, у тебя не получится. Прости».
«Ты упрям. И безумен».
Копия тайной переписки главы северного рода и ученика
магической школы, Лиина. Эдлаю для ознакомления.
Весенний день выдался пакостным: низко нависли тучи, зачастил
мелкий дождик, расчертил окно частым узором кривых линий. Учитель,
оберегая глаза Армана, приказал слугам зажечь на письменном столе
свечу. Желтоватое пламя гоняло тени по листу бумаги и от этого
красивые, выведенные каллиграфическим почерком буквы казались
живыми.
Они и были живыми. Разбегались, размывались перед глазами,
складывались в слова, но не нанизывались на нить смысла. Арман
вчитывался в них который раз, но не понимал прочитанного. Дико
хотелось спать. Убежать из этого маленького, уютно обставленного
кабинета, от этой гнетущей, укутавшейся в серые сумерки тишины,
которую Арман так ненавидел.
А еще он ненавидел бордовые портьеры, бархатными складками
спускающиеся до самого пола, книжные шкафы вдоль стен, на полках
которых стояли толстые, дико скучные трактаты. Раздражал и толстый
ковер под ногами, скрадывающий шаги, а еще больше — собственный
герб, висевший над дверью — ледяная красота горных вершин.
Как же хотелось отбросить ненавистный отчет, в смысл которого он
пытался вникнуть, умчаться на тренировочный двор, под серый дождь.
Или в конюшню, к тонконогому вздорному Вихрю, вскочить на гибкую
спину цвета плодородной земли и нестись, обгоняя ветер, по тенистым
буковым лесам.
Нельзя. Отчет надо прочитать. Внимательно. Вдумываясь в каждое
слово. Потому что иначе нельзя.
***
По глупости и наивности Арман пару раз подписал бумаги не глядя
— ведь опекун наверняка уже все прочитал и проверил, к чему теперь
мучиться Арману? В первый раз прошло. Во второй — Эдлай
сопроводительным письмом к бумагам мягко приказал быть
внимательнее.
Арман лишь пожал плечами. Внимательнее? Еще чего. Да и зачем?
Откуда опекуну знать — подписал он, прочитав внимательно, или все
же не совсем? Все равно читать ему в полном одиночестве — приказ
Эдлая. Решения принимать самому — приказ Эдлая. А вечно сменяющиеся
учителя не могли даже заглянуть в присылаемые опекуном бумаги —
опять приказ Эдлая.