Во дворе ждали две оседланные лошади. Арман вскочил на вороного
жеребца. Молодой конь юлой крутился под всадником, всхрапывал, бил
копытом, будто чувствовал тщательно скрываемое раздражение хозяина.
Низкое небо хмурилось и плакало крупными холодными каплями, а
Арман, словно не замечая дождя, даже не думал натягивать на голову
капюшон.
— Быстрее, архан не любит ждать, — толкнул Нара к лошади
конюх.
Нару достался гнедой, столь же горячий, как и у Армана. Удила
коня покрывала тонкая пена, он дергал головой, косился злым глазом
и как бы говорил: «Сядь, сядь на меня, сразу в грязи
окажешься».
— Прости, но другому за Вьюнком не угнаться, — начал
оправдываться конюх, уловив замешательство Нара. — Да и этому
угнаться с трудом...
— ... а архан не любит ждать, — выдохнул Нар, шагая к коню.
— Да и шею для тебя свернуть сейчас лучше... — сочувственно
прошептал конюх, — ... чем у жрецов-то.
Нар не слушал. Сливовый взгляд гнедого завораживал, весь мир
исчез, казалось, остались лишь Нар и грациозный сильный конь, что
тянулся чуть подрагивающими ноздрями к ладоням, касался их губами,
осторожно да боязливо, и отдергивался, стоило Нару пошевелиться. Не
доверял. Пока еще...
— Да у тебя дар... — В голосе конюха послышалась нотка
восхищения.
— Это не мой дар, — выдохнул Нар, посмотрев на Армана.
И все же это был не сон. Или сон?
Нар вскочил в седло, неожиданно быстро приобретя равновесие.
Пальцы сами сплелись с поводом, привычно нашли едва ощутимый тонкий
контакт. Нар вдруг расслабился, слился с лошадью, почувствовал ее
силу, ее желания, ее нетерпение. Ее готовность повиноваться. Сразу
же ушли куда-то неуверенность и страх. Будто не в первый раз он
сидел верхом... А ведь в первый.
А потом дождь умывал поля, серой грязью покрывал дороги, мокрыми
ветками хлестал бедра. Арман не стремился разговаривать. Ехал
впереди с непокрытой головой и ни разу не обернулся, чтобы
проверить, следует ли за ним Нар.
Следовать было не так и сложно. Мышцы будто налились силой,
конь, вначале казавшийся таким неприступным, повиновался каждому
движению поводьев, тучи постепенно истощались, дождь становился все
более мелким, редким, пока и вовсе не перестал, а сквозь серую
пелену уже полупрозрачных туч выглянуло солнце.
Слева блеснула меж кустов ивняка тонкая линия речки, пахнуло
тиной и мокрым гниющим деревом. Дорога побежала резко вверх, режа
покрытые молодой порослью поля. Кони разбили копытами неподвижную
гладь лужи, гнедой недовольно захрипел и встал как вкопанный за
Вьюнком Армана.