Холм, на вершине которого они стояли, сбегал вниз аккуратной
скатертью полей. Вдалеке покачивали березы ветвями, которые только
начали опушаться молодыми листьями. Река, огибая холм по мягкой
дуге, вливалась в сверкающее между деревьев озеро. На блестевшей в
лучах солнца дороге показалась телега, которую с трудом тянула
толстоногая усталая лошадка. И все сверкало каплями дождя. И
пахло... как же пахло! Нар никогда раньше не думал, что весна может
пахнуть так, что сам запах будит в жилах желание жить.
— Ты тоже это чувствуешь? — спросил Арман.
— Чувствую что?
— Ветер в волосах. Запах мокрой земли. Жизнь... ты хочешь жить,
Нар?
— Это... нечестный вопрос, — опустил голову рожанин.
— Почему?
— Потому что ты знаешь ответ, но ни ты, ни я ничего не можем
изменить.
— Почему бы тебе не попытаться? Просто не убежать? Я не
оглядывался ни разу, пока мы сюда ехали. Стоило тебе свернуть в
леса... под тобой быстрый конь. Я бы... не усердствовал в погоне.
Неужели ты этого не понимаешь?
— Архан, что ты говоришь? Ты... никогда бы...
— Опять «ты»? — усмехнулся Арман. Нар вздрогнул. Но на этот раз
архан не поправил, не разозлился, лишь устремил все так же
задумчивый взгляд поверх полей. — Я никогда бы что? Не отпустил
тебя? Глупый, глупый Нар. Ты меня знаешь так хорошо, а в то же
время — так плохо.
— Тебя бы наказали.
Они на некоторое время замолчали. Скрипучая телега была все
ближе, лошадь, казалось, шла все медленнее с трудом вытягивая
копыта из грязи. Уже можно было различить лица старика и паренька
лет пятнадцати, сидящих на козлах. Счастливый паренек. Спокойный,
непуганый. Слегка... блажной, наверное.
— Выпороли? — усмехнулся Арман. — Не в первый раз. Чего ты
вздрагиваешь, Нар. Арханов тоже порют. Но не убивают. Я глава рода.
Моя жизнь принадлежит повелителю. А твоя...
— ... тебе, — закончил за него Нар.
Арман мягко улыбнулся, обернулся вдруг и положил руку на плечо
Нара, сильно, до боли, сжав пальцы.
— Вот именно. Мне.
Он вдруг пустил коня вниз по дороге, прямо по полям, не оберегая
молодых, только начавших вылезать из земли посевов, и раньше, чем
Нар успел его догнать, остановил Вьюнка у медленно тянущейся по
холму телеге. Лошадь встала как вкопанная. Потянулась губами к
протянутым доброжелательно ладоням Армана, обиженно и едва слышно
заржала, будто жалуясь. Любят все же Армана лошади. Теперь и Нара
вот любят. За что-то.