Разливая коньяк, задал наугад вопрос.
- Ты же не крестьянка, как я посмотрю.
Не столько на лицо ее посмотрел при этом, сколько на руки.
- Угадал, барин, - Василиса села в кресло. - Я – поповна. А муж
мой был пришелец, которого Иван Степанович из Австрии притащил. Но
он был не немец, а русский или как сам обзывался – русин. С
железками он у меня рукастый был, вот его сюда и определили
смотрителем. А после него уже я тут за всем этим заведованием
приглядываю. А к земле у меня тяги нет, хоть с детства я приученная
к такой работе. И акушерки из меня не вышло. Но я грамотная.
Происхождение обязывает. Вот меня Иван Степаныч после смерти мужа и
пристроил сюда.
- И часто у вас волки так шалят? - спросил я с интересом.
- Год на год не приходиться. Только теперь каждую зиму на серых
загонную охоту устраивают. И шкуры тёплые, и развлечение для
мужиков. – Помолчала немного. Потом резко подняла лафитник. -
Помянем моего Ваню. Душевный он человек был, хоть и старше меня
намного, а забыть не могу.
Выпили.
Поставив стопку нас стол, Василиса решительно сказала:
- Вы идите, Дмитрий Дмитриевич, покурите на воздухе, пока я вам
тут постелю.
- Тарабрин сказал, что ты в море купаться любишь, - спросил я,
вставая с дивана.
- Люблю, только хорошие места далеко отсюда. Лошадь надо брать с
двуколкой.
- Зачем лошадь, когда у меня есть автомобиль. Он быстрее домчит,
только успевай дорогу показывать.
- Идите уж курить, - поторопила меня хозяйка. - А то, как
стемнеет, на свет мошка разная налетит,
окно не откроешь.
В тамбуре я вынул и снова засунул в карман пачку сигарет.
Открыл «окно» к себе домой, на первый этаж в подъезде,
ударившись с непривычки плечом о стену.
Дома слазил на дальнюю антресоль, в которой у меня, как у
гоголевского Плюшкина, хранилось всё, что рука не поднялась
выбросить. Нашел там тонкую пачку советских четвертных билетов,
оставшихся необменянными с 1993 года. И улыбнулся победно. Где
брать бусы я уже знал.
Открыл ««окно»» в полдень во дворах Якиманки за церковной
оградой храма Иоанна-воина у мусорных контейнеров. Якиманка в это
время называлась еще улицей Димитрова. На мое счастье никого не
встретил, кроме бродячих котов.
Распугав местное дворовое собрание кошачьих депутатов, вышел на
улицу и уверенным шагом вошел в ««Художественный салон»».