Но кузнец лишь отмахнулся:
- Потом, девка! Разговор долгий и непростой. А ты, я думаю, всю
ночь шла. Пуща моего кума отсюда - в паре дюжин дней пути. На
севере, если по конному тракту скакать, на Артанской гряде. Знаю,
вел тебя лешак своими хитрыми тропами, да все одно - дорога
неблизкая. Даже и не знаю, кто бы смог, как ты, босиком по ней
прошлепать.
Мне почему-то стало от этой похвалы стыдно, и я проворчал:
- Жить захочешь - и не так поскачешь... Хотя... Дядько Чернях, а
можно еще попросить?
- Чего еще-то?
Я достал из торбочки несессер с украшениями, которые Ляля велела
мне нацепить на себя, когда буду на Лысой горе. Я, конечно,
благополучно про них забыл, но сейчас побрякушки оказались весьма
кстати:
- Вот серьги золотые. Сможешь продать и купить мне сапоги
покрепче? А то как-то несолидно воину босиком, словно
мальчишка-пастух, расхаживать.
- Тоже мне, воин! - фыркнул кузнец, но вдруг осекся. - Хотя,
может, и воин, потому как первый раз вижу бабу, которая с такой
красотой по доброй воле расстается. Ладно, сделаю, а на остаток от
твоего золота еще тебе чего куплю. Ну, что в дороге пригодиться.
Только это в городище ехать надо. Хотя вроде причина есть - меч
твой... Ладно, пошли в дом. Поешь там, да я моей Ладушке скажу,
чтобы она тебе на сеновале постелила. Не хочу, чтобы соседи о том,
что у меня кто-то гостит, знали. И так меня давно чуть ли ни
колдуном в деревне считают, а колдуном у нас быть опасно. Так что
тебе на люди лучше не показываться. К вечеру выспишься, я из
городища вернусь - подумаем, что дальше делать.
Меня уже покачивало от усталости, так что от следующего часа в
памяти остались лишь отдельные картинки.
Избу я толком не рассмотрел. Только заметил, что топят тут
по-белому, поэтому стены чистые, не в копоти, на ошкуренных, слегка
потемневших бревнах висят то ли вышивки, то ли гобелены, да куча
полочек со всякими резными да расписными посудинами.
Ладушка - жена Черняха - поразила красотой. Не молодая уже, лет
сорока, наверное, женщина, лицо по-крестьянски смуглое, обожженное
солнцем, обветренное, в мелких морщинах. Но при этом ни грамма
того, что ощущается как "бабскость". Точеные, изящные черты, черные
брови вразлет, огромные синие глаза. И коса, в которой уже
посверкивает седина, - почти до колен. Интересно, сколько парней
из-за нее друг другу юшку из носа пускали, когда она
невестилась?