Да и не до этого мне было откровенно. Обнаружилось в моей голове
наличие мозгов. Сильно сотрясшихся. Оттого в глазах двоилось,
мутило меня и даже рвало. А потом снова в бессознанку кинуло
Уже не помню, что бормотал я этим людям, что меня нашли около
дороги и подобрали меня по доброте душевной. И выходили.
Очнулся я уже трясущимся на телеге, подпрыгивающей на ухабах,
лежа на каких-то мягких узлах и прикрытый чем-то вроде мягкой
рогожи. По-прежнему голый как Адам в раю. Ага…
А вот и ««Ева»» с легкостью молодого гиппопотамчика заскочила на
повозку, приняв от кого-то деревянную плошку с водой. Правда,
одетая с ног до головы. Стала меня поить, приподняв голову, что-то
приговаривая. Я из ее бормотания только два слова понял ««капут»» и
««шнеллер»». В общем, по-немецки эта перезрелая дева ботала,
настолько я понял. Ей было где-то за тридцать. С такими выдающимися
сиськами, что их даже просторная бесформенная рубаха не скрывала.
Блондинка вся из себя с серыми льдистыми глазами. Волосы заплетены
в две тугие косы в руку толщиной. Хоть на пропагандистский плакат
национал-социалистов вешай. Кримхильда, Брунгильда и Лорелея в
одном флаконе. Читал я как-то в школе еще переложение немецких
легенд для детей. Именно такими я их и представлял.
Так вот этими сиськами она по мне елозила, пока поила. И потом
перед носом раскачивала. Лифчиков тут видимо местная мода не
признает. А больше не на что было смотреть. Повозка укрыта плотным
тентом. В щель опущенного полога видна была часть разбитой пыльной
дороги, и желтело стерней убранное поле из-под каких-то
зерновых.
Женщина оттекла от меня, высунувшись наружу из-под полога, и
что-то крикнула. Ну, точно немецкий… Именно такими интонациями в
телесериалах фашисты говорят, как каркают.
А сзади она тоже ничего. Богатая женщина. Особенно когда
бесформенная юбка ее бедра обтягивает.
Ну, че… Жить буду, если бабами уже интересуюсь.
Падшая из рая ««Ева»» снова перетекла ко мне, а в повозку на ее
место залез крепкий мужик лет сорока. С жутким шрамом на правой
стороне лица. Одетый во все цвета радуги как попугай и с длинным
ножиком на поясе. Очень длинным, больше полуметра.
Проморгавшись, он что-то спросил меня. Что именно я не
понял.
Я не нашел ничего лучшего, чем поднять вверх руки и
брякнуть.
- Гитлер капут.