— А сейчас что, не ночь, Дадлик? Ночь,
к твоему сведению, это такое время суток, когда темно.
— А я говорю про то время суток, когда
ты спишь!
Дадли остановился. Гарри тоже. Он уставился
на двоюродного брата. Как ни плохо он видел широкое
лицо Дадли, в нем читалось странное торжество.
— Как это понимать: не такой храбрый, когда
сплю? — спросил Гарри, совершенно сбитый с толку. —
Чего я в это время могу бояться? Подушек,
что ли?
— Я кое-что слышал прошлой ночью, — негромко
сказал Дадли. — Разговоры во сне. Стоны.
— Как это понимать? — повторил Гарри,
но в живот ему будто вдвинулось что-то холодное. Прошлой
ночью он в очередной раз был на кладбище.
Дадли грубо хохотнул, точно подала голос собака. Потом
запричитал тонким деланным голоском:
— «Не убивайте Седрика! Не убивайте Седрика!» Кто
такой Седрик — твой бойфренд?
— Я… ты все врешь, — машинально сказал Гарри.
Но во рту у него пересохло. Он знал, что Дадли
не врет. Как бы он узнал про Седрика,
если бы и в самом деле не услышал?
— «Папа! Папа! На помощь! Он хочет меня убить!
Ой! Ой!»
— Заткнись, — тихо произнес Гарри. — Заткнись,
Дадли. Я тебя предупреждаю.
— «Папа, ко мне! Мама, на помощь! Он убил
Седрика! Папа, на помощь! Он хочет…» Не направляй
на меня эту штуку!
Дадли попятился и уперся в стену. Гарри стоял, нацелив
волшебную палочку прямо ему в сердце. Гарри чувствовал, как
в жилах у него стучат все четырнадцать лет ненависти
к Дадли. Чего бы он только не дал
за право нанести удар прямо сейчас, заколдовать его так,
что он поползет домой в виде насекомого, немой, обросший
щупальцами…
— Не смей об этом больше говорить! — рявкнул
Гарри. — Понял меня?
— Направь в другую сторону!
— Я спрашиваю…
— Направь в другую сторону!
— ПОНЯЛ МЕНЯ?
— УБЕРИ ЭТУ ШТУКУ…
Дадли странно, судорожно вздохнул, как будто его сунули
в ледяную воду.
Что-то произошло с самой ночью. Темно-синее усеянное
звездами небо вдруг стало совершенно черным. Весь огонь в нем
пропал — не было ни звезд, ни луны,
ни смутно светивших фонарей у обоих концов проулка.
Не слышно было ни отдаленного шума машин, ни шелеста
деревьев. Вместо ласкового летнего вечера — пробирающий
насквозь холод. Их окружала кромешная тьма, непроницаемая
и безмолвная, словно чья-то огромная рука набросила
на весь проулок плотную ледяную ткань.
На долю секунды Гарри померещилось, будто он невольно
использовал волшебную палочку, хоть и противился этому
искушению изо всех сил. Но потом он опомнился:
выключить звезды было, конечно, не в его власти.
Он крутил головой во все стороны, стараясь хоть
что-нибудь разглядеть, но мрак облегал глаза, как черная
невесомая вуаль.