Распутин остановил свой взгляд на выпученных глазах пришедшего в
себя Пуришкевича.
-Нет-нет, Владимир Митрофанович, к вам это не относится. Вы -
честный коррупционер и торговец наркотиками. Сколько кокаина и
героина вы перетаскали на фронт в своем санитарном поезде, на
поверку состоящем из трех вагонов, два из которых - аптека, один -
библиотека, ась? (*) А какую патриотическую наценку на зелье имеете
в действующей армии? Жалкие 300%? Не оправдывайтесь, не стоит. Я
понимаю, Just business, nothing personal! А вот компания у вас
весьма любопытная. И мотивы моей ликвидации - тоже.
Распутин скосил глаза в сторону Юсупова.
- Вы, Пуришкевич, попали в чудесный трудовой коллектив.
Прямо-таки ячейка ЛГБТ - это по латыни, матерно… Наш Феликс
Феликсович и Дмитрий Павлович страдают, или наоборот - наслаждаются
нетрадиционными половыми отношениями. Федю даже пытались лечить от
гомосексуализма, но совершенно безуспешно. А Диму императорская
чета подумывала женить на одной из своих дочерей. Но всю идиллию
испортили злые языки, открыли глаза на сексуальные предпочтения их
любимца и его наставника-любовника Юсупова. Разочарованные и
возмущенные, император с супругой больше и слышать не хотят ни о
каком браке своей дочери, да и самого Феликса с того времени в
Царском селе не привечают. Разрушились матримониальные планы,
закрылась военная карьера. Осталась только месть. А теперь вопрос:
желали вы когда-нибудь, дражайший Владимир Митрофанович, стать
пособником двух половозрелых особей мужского пола, обиженных
пренебрежением к их суверенному праву тыкать друг дружку
членом?
Распутин наклонился над Пуришкевичем, глаза которого бешено
забегали, стараясь не встретиться со взглядом жертвы.
-Какая феерическая карьера, господин Пуришкевич! Какой
стремительный взлёт - от начальника образцово-показательного
санитарного поезда до орудия мести в руках педерастов… И не косите
глаза на сэра Освальда. Он тоже заслуженный содомит... Райнер -
близкий друг Юсупова ещё со времен Оксфорда. Настолько близкий, что
назвал своего сына Феликсом. Только мотивы покушения у него другие,
правда, Освальд? Впрочем, что я все время один говорю, давайте
послушаем его самого.
Распутин подошел к англичанину, привычным движением снял шлейку,
вытащил кляп.
-То, что вы делаете - сумасшествие, - отплевываясь, произнес
британский разведчик, глядя на Григория с ненавистью.