Вот туда-то нас Зайда и повела.
Ухан и Марана повели себя на удивление скромно, молча
отправившись вслед за бикаэлкой. Они даже обошлись без комментариев
по виртуалке, иначе бы я засек, наши с Уханом лоцманы по-прежнему
соединены в общую сеть. Я их понимал. С Зайдой, с ее всеподавляющей
физической мощью, так и прущей из всего ее облика, вести себя иначе
просто трудно. И нежелательно. Особенно, если тебе здоровье дорого.
Она все-таки не нянька, а воин, привыкший проламывать врагам
черепа, и особо церемониться с нашими «нежными» чувствами, вроде
чувства собственного достоинства, не станет. Навешает
подзатыльников, и вся недолга. Рука у нее тяжелая, кстати.
Случалось прочувствовать – в детстве. К стыду своему,
«осчастливленный» подобным вниманием, еще и хвастался потом перед
сверстниками.
Спустя минуту Зайда остановилась у двери
предназначенного для нас помещения, небольшое пространство которого
– три на четыре метра, было целиком занято шестью
противоперегрузочными ложементами-коконами, подвешенными над полом
с помощью специальных эластичных растяжек. Обождав, пока мы чинным
гуськом пройдем внутрь и усядемся на выбранные ложа, шагнула следом
и прислонилась спиной к переборке – та аж заскрипела под тяжестью
ее тела. И неожиданно ответила на «зависший» вопрос, насмешливо
уставившись на меня своими завораживающими золотисто-зелеными
глазами:
– Хокинав расплатился ремонтом гипердвигателя
«Забулдыги». И я до сих пор гадаю, как при отсутствии
промышленности на вашей планете и, соответственно, продвинутой
технической базы это вообще возможно. Впрочем, я гадаю об этом уже
не меньше трех десятков лет, с тех пор как Кассид заключил с вашей
общиной соглашение о тесном сотрудничестве и увяз в ваших делах по
уши. Хокинав нам вполне достаточно платит за молчание, если ты
понимаешь, о чем я.
Еще бы я не понимал. Кассид, вероятно, не
задумываясь, отдал бы правую руку, только бы узнать, каким образом
мы восстанавливаем то, что абсолютно не подлежит ремонту. Но
секреты общины мы не продаем, а он не такой кретин, чтобы кому-то
проболтаться и потерять все выгодные сделки, которые мы заключаем с
ним весьма регулярно.
Пока Зайда говорила, я заинтересованно уставился на
ее татуировку. Кажется, на ее плечах появились новые завитки,
которых я раньше не видел. Наверное, еще какой-нибудь болван решил
перейти ей дорогу, да споткнулся, причем с летальным исходом.
Татуировка у бикаэлок – это очень серьезно. Она рассказывает о
родословной, ведущейся у них по женской линии, о том, какое
образование женщина получила, из какой касты, сколько у нее мужей и
детей, сколько на ее счету поединков, даже какая она по характеру,
чем интересуется и к чему стремится. Соплеменник, знакомый с такой
«письменностью», без труда прочитает весь жизненный путь бикаэлки
по ее телу. Но для меня, чужака, все имевшиеся знания об этом
ритуале являлись исключительно теоретическими, почерпнутыми из
Сети. Еще я знал, что по обычаям бикаэльцев татуировка может
наноситься на все части тела – лицо, шею, грудь, спину, живот,
руки, даже пальцы. Причем послужной список обычно начинает свой
путь с мест, обычно закрытых одеждой – с живота, например. Из того,
что у Зайды рисунок доходил только до бицепсов, наверное, можно
судить об ее относительной молодости (здесь главное не забывать,
что, в отличие от нас, простых смертных, воительницы с далекой
планеты без малейших ухищрений медицины доживают до трехсот
стандартных лет, если не погибают в схватках, конечно), а ее
истинного возраста я не знал.