Простила ли я её?
Сложно ответить на этот вопрос однозначно. С одной стороны, я принимала её и
силилась всё забыть. А с другой… Сложно всё это. Пиздец как сложно. Но теперь
мы были в одной упряжке, с одним камнем на шее. Она помогла мне снова встать на
ноги и перестать задыхаться. Моя сестра была рядом, когда мне это понадобилось по-настоящему.
И я ценила это.
Да, я оставила в
прошлом всё то, что она со мной сделала. Как оставила в прошлом и Булата, и Имрана.
Я смогла переступить через всё, даже через убийство, которое совершила
собственными руками.
Я смогла жить
дальше. Она помогла мне выбраться из той непроглядной тьмы. Но нужно было двигаться
дальше самой. И в одно прекрасное утро я заявила Машке, что хочу жить отдельно.
Она, как ни странно, не стала со мной спорить. Помогла купить квартиру и
оставила меня в покое. Теперь мы находились в одном городе, но не вместе. Так
было нужно. Мне прежде всего.
Потом я стала
мамой. Я даже не сразу осознала всю эту ответственность, всю тяжесть, что,
казалось, должна бы свалиться на мои плечи. Я её не ощущала. Она была приятной,
в отличии от того камня, что тянул меня вниз и душил, душил, душил…
Стоило мне впервые
взять на руки Даню, и вся боль, все страдания ушли на задний план. Теперь имел
значение только он, мой маленький комочек счастья. Да, он был похож на своего
биологического отца и одновременно на дядю. Но я не видела в нём Шамаевых. Не
видела в нём Басаева. У моего сынули были приятные, кавказские черты, но того
зверского отражения, что видела в глазах братьев – у моего мальчика не было. Он
чист и невинен, у него будет другое будущее.
Ещё до рождения
Дани я начала вливаться в течение. Поначалу было трудно выходить из дома и
общаться с людьми, но день за днём я работала над собой, заставляла ту
испуганную, забившуюся в уголок от ужаса девочку, что жила у меня внутри, замолчать
и шла вперёд. И со временем стало легче. Хотя насилия в любых его проявлениях я
всё ещё боялась и вряд ли когда-нибудь стану к нему равнодушной. Я опасалась
агрессивных людей и хоть в Штатах мне такие попадались крайне редко, а нет-нет,
да находились. Я переходила на другую сторону дороги даже если мне навстречу
шёл чересчур эмоционально жестикулирующий мужчина. Не выносила громких звуков и
выключала телевизор, если там шёл какой-нибудь боевик. Я шугалась собственной
тени, пока не поняла, что всё это ничто по сравнению с тем, что мне придётся
пережить, защищая от всемирного дерьма моего ребёнка.