— Садись, — вдруг решительно произнес Петр после
продолжительного раздумья.
— Я не поеду к твоей сестре, парень, — медленно
покачал головой Буров.
— А мы не к сестре. Садись, пока не передумал.
Буров быстро забрался в сани и устроился рядом с молодым
императором. Жаль, не его мерс, ноги не вытянуть. Ну да ничего,
как-нибудь.
— Держи. — Петр протянул ему вожжи, предлагая
править.
— Нет, парень. Решение твое, тебе и вожжи в руки.
— Я боюсь, что отверну.
— Решать тебе.
— Ты правда не предашь?
— Ни за что.
— Господи, спаси и помилуй! — Парнишка истово
перекрестился, как могут только верящие искренне, всем сердцем и
душой. — Н-но, залетные!!!
Лошади пошли разом и очень быстро набрали скорость. Студеный
ветер обдал тело, с легкостью забираясь под одежду и заставляя
ежиться. Буров глянул на Петра. Как видно, и тому сейчас было
холодно, но вид решительный. Упрям. Не отвернет.
Вдруг на смену морозному, чистому воздуху пришла духота. Только
что мерзшее тело обдало жаром. Белая пустошь растаяла в
непроглядной, пугающей и молчаливой мгле...
Ну вот. А как было хорошо. Теперь опять эта боль, выворачивающий
наизнанку кашель, жар, зуд в язвах, которые нельзя трогать, чтобы
не стать полным страшилищем (так медикус сказывал). А еще все эти
лицемеры. Даже Лизка, змея подколодная. Не станет открывать глаза.
Не хочет он ничего. Пропади все пропадом. Хочет к Наталии. Не нужен
он тут никому. Не любит его никто. А ведь он всех старался оделить
своей любовью, одаривал ею щедро, без раздумий.
Что это? Что-то прохладное капнуло на закрытое веко, заставив
его слегка вздрогнуть. Вот еще. Только на этот раз на губы. Всхлип?
Еще один. Никак рядом кто-то плачет? Лизанька, так ты все же
убиваешься по мне! Радость моя ненаглядная!
Петр резко открыл глаза, но тут же поспешил зажмуриться. Все
было по-прежнему, стояла ночь и свечей в его спальне не
прибавилось, в этом он был абсолютно уверен, да только свет все
одно стеганул по глазам. Переждав пару мгновений, он снова их
открыл. Сначала были разноцветные круги, потом взор прояснился. В
нос ударили знакомые запахи, правда, сейчас в основном пахло не
очень приятно, ладаном и воском, ну да и бог с ним, еще совсем
недавно он вообще ничего не чувствовал.
А где Лиза? Он повел глазами и даже нашел в себе силы повернуть
голову, чтобы иметь возможность большего обзора. Но комната была
пуста. Нет, не так. Здесь не было никого из тех, кого бы он хотел
видеть. Вжавшись в стены, с выпученными от ужаса глазами и мелко
крестясь — замерли холопы. Двое мужиков в смешно сидящих
на них ливреях немецкого покроя и две бабенки. Никак привидение
какое узрели.