― А ну брысь отсюда, без тебя
обойдемся! ― Кастер отвесил шкету чисто символическую
затрещину.
― Он тебя обижал? ― осведомился
неведомо откуда возникший перед ними мальчик постарше. Все
подростки-служки, сновавшие по зале, которые слышали этот голос,
настороженно обернулись.
Гости притихли.
― Не-а, ― честно соврал мальчуган. ―
Так просто, разговаривали.
Надзиратель за порядком кивнул и
растворился в толпе вместе со шкетом. Всеобщее напряжение
разрядилось, гости вспомнили, что можно дышать.
― Ума не приложу, ― пожаловалась
герцогиня, ― как это прикрепить? Если на платье ― то из-за меха
видно не будет. А если прямо на палантин, опять-таки не видно,
потому что ворс длинный.
Кастер осмотрел ее с головы до ног,
потом со словами «позвольте, сударыня» взял из ее руки номерок и
подвесил на свисающем конце бисерного пояска. Номерок органично
слился с костюмом дамы, изящно повиснув где-то чуть выше
колена.
― А так можно?
― В правилах нет точных указаний, где
именно следует помещать номерок, ― сказал Кастер. ― А что не
запрещено, то не возбраняется.
К ним подошел очередной подросток ―
лет пятнадцати с пухлым блокнотом.
― В лотерее участвовать будем? ―
осведомился он, глядя куда-то себе под ноги. Но тут взгляд его
зацепил номерок на конце пояска, он улыбнулся и, подняв глаза,
сказал уже весьма благодушно: ― Только между нами говоря, сударыня,
выигрышный билет уже продан.
― Но это ведь нечестно! ― воскликнула
герцогиня. ― Вы лишаете нас удовольствия играть!
― Главное ― не выигрыш, главное ―
участие, ― промолвил Кастер, вынимая кошелек. ― Но раз билеты не
выиграют, я буду платить только половиную цену, молодой человек, ―
предупредил он.
― Да чего уж, ― согласился подросток.
Он взял двенадцать империалов за два билетика, кинул их в
объемистую амфору-копилку, которую тащил за собой на колесиках, и
открыл блокнот: ― Только дамы почему-то предпочитают садовников, а
господа поваров, так что садовников и поваров уже не осталось. Вам
кого? ― смотрел он при этом исключительно на даму
У Кастера было искушение назвать
младшего помощника ассенизатора, но при Прекрасной Герцогине он не
осмелился.
― Даже не знаю, ― пробормотал он,
потом вспомнил давешнюю даму с «сумочкой» и спросил: ― А на
чиновника, который принимал нас в Мытне, уже поставили?
― Одним из первых, ― улыбнувшись,
словно понимая, ответил мальчик и тут же вновь обернулся к
герцогине: ― А вот не угодно ли сударыне выбрать трубочиста?
Великолепно подойдет к вашему платью. Черное и белое, а,
сударыня?