― Пожалуй, пора мне.
Она встала.
Чичока проводила ее до ступенек,
посветила лампой, пока та шла по коридору, и прикрыла дверь.
Наора подошла к конторке, за которой
уже дремал портье, поглядела вверх по лестнице и решила, что раз уж
начинать новую жизнь, то начинать ее надо налегке. Там наверху, в
комнате, ничего не стоило того, чтобы подниматься по лестнице под
самую крышу, а немногие из имевшихся у нее украшений ― серебряное
кольцо с аметистом и сердоликовые бусы ― были и так при ней.
Она подошла к конторке и постучала по
дереву, чтобы разбудить портье. Тот с трудом протер глаза, зевнул и
посмотрел на девушку.
― Я хочу уплатить за номер, ― сказала
Наора, выкладывая на столик империал и большую часть мелочи.
― А до утра подождать нельзя было, ―
пробурчал портье и полез в книгу записей.
― Значит, нельзя, ― ответила
Наора.
Портье недоверчиво повертел в руках
золотой, приложился зубом, пересчитал и сгреб мелочь. Потом он
сделал соответствующую запись в книге, ткнул пальцем в строчку, где
Наора и расписалась огрызком грифеля, покрытого облезшим лаком.
― Не подскажете, кто живет во втором
номере? ― спросила Наора, возвращая грифель.
Она вовсе не ожидала, что заспанный
портье ответит, тот, однако, проворчал недовольно:
― Во втором? Нету там никого.
― Как же так? ― удивилась Наора. ― Я
видела…
― Утром как выехали, так никто еще не
заселялся, ― безапелляционно перебил портье.
― Но я только что видела, что там
горит камин! ― договорила все же Наора.
Портье посмотрел на нее недоверчиво,
но, поняв, что его не разыгрывают, выбрался из-за конторки и взял
лампу.
Наора не стала ожидать результатов
расследования. Она и так боялась, что опаздывает. Заранее зябко
поежившись, прежде чем открыть дверь, она толкнула тяжелую панель и
шагнула в холод и неизвестность.
У входа в театр стояла небольшая
карета, по зимнему времени поставленная на полозья. На козлах
скучал закутанный в волчью доху кучер, а рядом прохаживался человек
в светло-сером плаще.
Заметив Наору, человек быстро пошел
ей навстречу.
― Сударыня, вы рискуете простудиться!
― человек со знакомым голосом быстро сорвал с плеч плащ и,
продолжая движение, накинул его Наоре на плечи.
Возможно, это выглядело бы навязчиво
или чересчур фамильярно, но в движении его не было грубости или
вульгарности, так что Наора, чисто по-женски захотевшая сделать
противящееся движение, сдержалась. Невольно она подчинилась его
настойчивости ― просто нельзя было не подчиниться! ― и, сделав
несколько шагов, оказалась в карете.