Кафешка рядом, решил зайти, посидеть, собраться с мыслями.
Захожу – вижу за столиком старых знакомых – Альберта и Ивана,
учились в институте вместе, в стройотряды ездили. Они меня тоже
узнали, махнули, садись, дескать, зовут к себе. Присел, удивляюсь:
Альберт, крупный чиновник, монумент, всегда следящий за своим лицом
– гримасничает, как актер Олейников, а Иван такой яркий красавец
всегда, а тут словно выцвел, поблек, смурной какой-то.
Я – им: «Ребята, что тут происходит? Вы можете объяснить?»
Альберт только сильнее гримасничать начал, а Иван тихо так: «Мы –
нет. Вот она – объяснит», – и показывает глазами на официанточку –
маленькую, складненькую, очень симпатичную, только бледненькую
какую-то. Та услышала, подходит, достает свой блокнотик и говорит:
«...состояние стабилизируется!» Я хочу переспросить, рот открыл, –
а только мычу. Очень неудобно, больно уж девушка хорошенькая...
Старичок немного помолчал. Паштет внимательно поглядывал на
странного соседа. Вроде бы тот не выглядел ни сумасшедшим, ни
обдолбанным. Впрочем, в плане знакомства с сумасшедшими у Павла
была явная прореха в знаниях – как-то не попадались ему откровенные
клиенты психиатров.
– Я это к чему веду. К тому, что вам опасаться нечего, вы
долетите благополучно и будете живы и здоровы.
– Извините? – намекающе спросил Паштет.
– Просто я завалился там, на Московском. Из первой клинической
смерти меня вытащили «скоростники». Потом было еще три – уже в
отделении реанимации. Как видите – выжил. Но после этого у меня
странная особенность появилась, – я вижу по лицу человека, будет он
жив в ближайшее время или с ним произойдет печальное. Сам понимаю,
что звучит достаточно нелепо, но что есть, то есть.
– Маска смерти? – недоверчиво хмыкнул Паша.
– Можно сказать и так. Во всяком случае осечек у меня пока не
случалось. Сначала я успокаивал себя тем, что опытный врач
интуитивно видит признаки болезни у собеседника и, в принципе,
профессиональный опыт у меня достаточно большой, но это никак не
объясняло случайных инцидентов, типа убийства в другом городе
известного деятеля, соматически здорового полностью, да и виденного
мной сугубо в телевизоре. Как вы понимаете, тут весь медицинский
опыт бесполезен, пули – никак не болезнь.
– Отравление свинцом, – кивнул головой Паштет, полагая, что
все-таки может быть тут есть психиатрия. С другой стороны страх
как-то обмяк, усох и стал почти незаметным. Впрочем, может быть это
было результатом разговора, отвлекшего от самоедского
нервничанья.