***
— Савва Ильич, разрешите войти?
Мустафин оторвался от записей и,
увидев меня, жестом пригласил меня внутрь.
— Вижу, вы не особенно торопились,
ваше сиятельство.
— Панихида… Нужно было посетить.
— Закрой дверь.
Я послушался - плотно, до щелчка
захлопнул створки и осторожно направился к столу куратора.
— Зачем вы меня вызывали, Савва
Ильич?
Мустафин взглянул на меня как на
идиота. В его глазах так и читалось: “А то ты не
догадываешься?”
Нет, не догадывался. Потому что
вариантов теперь была масса.
— Садись, Михаил.
Едва я опустился на неудобный
жесткий стул, словно предназначенный для провинившихся студентов,
Мустафин захлопнул папку с документами и потянулся к ящику стола.
Достав оттуда еще одну стопку бумаг, он аккуратно разложил их и
выудил один документ. Мельком взглянув на него, он положил его
поверх прочих. Но мне не показал.
— Итак, я понятия не имею, о чем вы
договорились с ректором, но случившееся замято, — нервно стуча
ручкой по столешнице, сказал он. — Полагаю, не стоит спрашивать,
чего от тебя потребовали взамен?
Я пожал плечами.
— А разве это важно?
— Конкретно для меня важно лишь то,
чтобы в будущем ты не повторил прошлых подвигов. Если ректор за это
ручается, я удовлетворен.
Я криво улыбнулся.
— Ой ли?
— Дерзишь, Соколов.
— Прошу прощения. Но, сдается мне,
ваш интерес куда сильнее, чем вы показываете.
— Помимо интереса к загадочным
событиям я обладаю инстинктом самосохранения. Отрастил в Дакии в
юности, — отрезал Мустафин. — Тебе тоже было бы полезно им
обзавестись, если хочешь дожить до конца обучения.
— Вы вызвали меня сюда за этим?
Серьезно?
Мустафин наградил меня долгим
взглядом, значения которого я понять не мог. Но чувствовал, что от
куратора буквально несло недоверием. Все, эта ниточка к Темной
Аспиде была для меня потеряна. После рандеву с Фрейдом Мустафин
перестал видеть во мне возможного помощника. Потому что догадывался
- свобода не далась мне бесплатно.
— Я хочу убедиться, что ты, Соколов,
правильно понимаешь сложившиеся обстоятельства. Даже если
Долгоруков стал твоей феей крестной, это не отменяет твоей
ответственности за нарушение дисциплины.
— Накосячил - отвечу, — пожал
плечами я. — Отпираться не стану.
— Похвальное рвение. И хотя дело
замяли, а наспех состряпанная легенда успокоит юные умы, ты должен
понимать, что Аудиториум случившегося не забыл. И я не забыл. Это
ясно?