Что-то он
совсем расклеился. Уж и не помнит, когда в последний раз так болел.
И с чего бы это? Неужели тот дождь, под который он попал на охоте,
виновен в его хвори? А может, это старость решила все-таки заявить
на него свои права? Жизнь он прожил бурную. В ней было все: от
нестерпимо палящего солнца до ледяного холода и сырых подземелий.
Причем в последнем месте ему доводилось бывать в различном
качестве.
Он лично
вел дознания и был знаком со многими пыточными во многих замках. Он
же являлся и узником самой глухой темницы в королевской тюрьме, для
особо опасных преступников. Там он провел ровно год. Даже его самые
верные шпионы не рискнули ему помочь. А может, попросту
обрадовались, что тот, кто держал их в ежовых рукавицах, сейчас не
способен им ничего сделать.
Прошел он и
через пытки. Но он оказался тем самым пленником, которого так и не
удавалось разговорить. У него такого не случалось: заговаривали
даже самые упрямые и фанатичные подследственные. Несмотря на
длительные допросы, длившиеся, казалось, целую вечность, он не
выдал ни одного из своих соглядатаев, ни в Несвиже, ни в других
королевствах. Он не сказал ничего.
Он был не
просто особенным. Он стал легендой, но не только благодаря своему
стальному характеру. За это отдельная благодарность Теду, палачу
королевской тюрьмы, с которым их связывали многие часы, проведенные
вместе в мрачном подземелье, когда они вместе дышали царящим там
смрадом. Тед многому научился у барона Гатине, верного пса
покойного короля Георга Третьего и, как утверждали, всего
королевского рода. Сторожевой Несвижский Пес — это прозвище
известно далеко за пределами королевства. Так вот, было дело — они
с палачом вместе выпили по чарке вина все в том же подземелье за
упокой короля, когда тот умер. За все время знакомства барон ни
разу не удосужился подать руки палачу, еще чего не хватало! Но вот
тогда, убитый горем, он отчего-то спустился в пыточную и, обнаружив
там Теда, потребовал кружку. Налил вина, потом плеснул в другую и,
не чокаясь, каждый из них осушил посудину. Вот и все. Но старина
Тед этого не забыл, и плевать, что тогда барон был в расстройстве
чувств и слабо соображал, что делает. Это была великая честь, и это
осталось с палачом на всю жизнь.
Нет, он не
прикладывал к телу Жерара холодное железо, оно было раскалено как
положено. И стальные шипы самым натуральным образом впивались в его
плоть. Клинья, вбиваемые между досками «загросского сапога»,
исправно давили на них и самым настоящим образом дробили голени
допрашиваемого. Тут Тед ничего не мог поделать, потому как очень
легко мог занять место рядом с бароном. Но палач понимал, что
единственное, чем барон сейчас может отомстить тем, кто над ним
куражится, — это молчание. Поэтому когда Жерар уже приближался к
грани, когда готов был заговорить, Тед слегка перегибал палку — и
допрашиваемый лишался сознания.