К моей великой радости, от шалостей Мурки на этот раз никто не
пострадал. Почти. Один не в меру выпивший господин от неожиданности
сел в сугроб и начал яростно креститься, когда из-за дерева, с
которым он обнимался в силу своего нетрезвого состояния, вылетело
нечто розовое и с широкой улыбкой во все клыки проникновенно так
сообщило:
— Приветик! А пьянствовать не хорошо-о-о.
Подозреваю, мужик решил, что к нему пришла белочка*… в виде
кошечки. Но так как фамильяра, узрев спешащую на шум меня, быстро
ретировалась с места преступления, мне без особых проблем удалось
убедить бедолагу, что «розовая летающая тварь из преисподней» (его
слова, не мои) ему просто почудилась.
Признаться, обидно стало за хулиганку. Может, Мурмизулия и
розовая, но точно ведь не тварь из преисподней! Всего лишь
фамильяра. Зверь редкий и полезный, в отличие от демонов всех
мастей. Пометавшись между мстительным порывом навесить на пьяницу
заклинание «кривых ног», чтобы спотыкался до самого дома, или
отпустить с миром, я выбрала второе — этому болезному и так
досталось: наверняка теперь розовое чудище будет в кошмарных снах
являться, напоминая о вреде пьянства.
Пройдя через соседний двор и площадку, на которой хозяева
выгуливали своих питомцев, мы с Мурмизулией заскочили на подножку
отъезжающего трамвая под негромкий звон колокольчика. После моих
возмущений ее поведением, фамильяра согласилась, что ночью шалить
действительно не следует, дабы не привлекать к себе лишнего
внимания, а вовсе не потому, что можно довести до сердечного
приступа ни в чем не повинных прохожих.
Так или иначе, но чудо-юдо мое неуправляемое заметно притихло и
даже обернулось обычной черной кошкой все с той же целью — не
привлекать внимания. Правда, народ от нас шарахаться стал еще
больше из-за примет, с черными котами связанных. С другой стороны…
пусть шарахаются! Соглядатаи нам с Муркой сегодня не нужны.
Марьяна зашла в трамвай через пять остановок, так что
встретились мы с подругой не на пустыре, как договаривались, а
раньше, что несказанно обрадовало обеих. И только фамильяра
презрительно фыркала, никак не комментируя наши бурные восклицания.
Мурмизулия, сменив облик, продолжала строить из себя бессловесное
животное, гордо восседавшее у окна и время от времени пытавшееся
поймать проплывающие за стеклом огоньки.