Наконец невысокий плотный крепыш,
больше похожий на владельца строительной фирмы средней руки, чем на
тысячелетнего поклонника Одина, потянулся и отлип от стены.
Отряхнул плащик, подошел ко мне.
— Ты сейчас куда?
— В особняк.
— Могу подбросить, мне в ту
сторону.
— Буду благодарен.
Сдав тележку подбежавшему кицуне, я
уселся в машину и начал трансформацию. Все-таки облик высокого и
сильного мужчины имеет свои преимущества, да и привык я к нему.
Харальд спокойно наблюдал за перевоплощением, одновременно что-то
набирая на экране мобильника.
— Я давно тебя хотел спросить… — Не
отрываясь от своего занятия, вампир всем корпусом развернулся ко
мне: — В тебе ведь есть вампирская кровь?
— Возможно.
Я по-прежнему не любил вопросов о
своем происхождении, тем более когда они исходят от столь
неоднозначной фигуры. Мне не понравился проявляемый Харальдом
интерес. Тот сделал вид, что не заметил сухости ответа, и
продолжил:
— А научить трансформации сможешь?
При условии, что кое-какие задатки есть?
Признаться, от него такого
предложения я не ожидал. Что, и как я могу объяснить? В моем
представлении, все очень просто — или ты способен изменять тело,
или нет. Тем более что я отличаюсь в этом плане от окружающих.
Создавать новые органы, новый облик сложно, особенно трудно
заставить отдельные части организма функционировать как единое
целое — так гласит мой личный опыт. У оборотней, например, все
иначе. Трансформация волков следует определенной матрице, сломать
которую крайне трудно, и со временем матрица усложняется. Оборотень
становится сильнее, быстрее регенерирует, появляется иммунитет к
магии и серебру. Его организм развивается по заложенной природой
программе, которую в лучшем случае можно слегка «подтолкнуть» в
нужную сторону специальными тренировками. Как такому научишь? Тем
более что мне самому еще многое надо узнать.
Примерно в таком духе я и ответил
Харальду.
— Да знаю я все это, — поморщился
вампир. — Таня на что-то надеется.
Что ж, теперь все стало на свои
места. И странные вопросы Харальда, и его интерес к трансформации.
Все упиралось в его птенца.
Вампиры редко обращают детей, почти
никогда. По разным причинам, перечислять которые не буду.
Официального запрета не существовало, однако на мастера, взявшего в
птенцы ребенка, смотрели неодобрительно. Если учесть, насколько
важна репутация в среде повелителей ночи, не удивительно, что
требовалась более чем веская причина для такого поступка. Два с
половиной века назад у Харальда причина нашлась.