– Немедленно уходи! – приказала старуха и, больно ткнув кулаком
ему в спину, поторопила: – Иди!
Едва гость переступил порог, как дверь тут же захлопнулась.
Старуха даже отказалась его выслушать.
В задумчивости Путник прошел добрую часть пути, но когда дорога
повернула на деревню, опомнился. Никак старуха его обморочила, раз
он так легко сдался! Проклятая ведьма! От захлестнувшего его гнева
в груди стало горячо, а рука сама потянулась к ножу. Он так долго
шел не ради того, чтобы его выставили, как нашкодившего кота,
наружу!
На этот раз тропа ускользала, пряталась, то и дело проваливалась
в трясину. Но клокотавшая в нем ярость придавала ловкости.
Вымокший, грязный, Путник добрался до ведьминского жилища, взбежал
на крыльцо и толкнул приоткрытую дверь. От злости он не сразу
понял, что запах в доме изменился…
Пробыл Путник внутри недолго, спустился с крыльца и с досадой
вытер испачканный кровью сапог о траву. Вот же напасть какая!
Ведьма так и унесла с собой в преисподнюю ответ. Проклятье! Он в
отчаянии пнул кочку и вымещал на ней злость до тех пор, пока на ее
месте не образовалась рыхлая ямка. Выкрикнув в небо проклятия,
Путник разжал кулаки и вытер выступивший на лбу пот. Чувствовал он
себя как никогда опустошенным. Смерть старухи отобрала у него
последнюю надежду. Цель, к которой он шел так изнурительно долго,
обернулась миражом. Если бы можно было умереть прямо сейчас! Если
бы можно… Путник непроизвольно сжал припрятанный под одеждой нож и
на мгновение зажмурился, представив, что это он, а не старуха,
лежит в избе с перерезанным горлом.
– Тятя! – внезапно раздался детский крик, полный то ли
удивления, то ли восторга.
Он обернулся и увидел девушку. Увидел и замер, пораженный ее
красотой. Что такой неземной цветок делает на этом болоте?
Незнакомка не была похожа на деревенских жительниц: светлокожая,
тонкая, как былинка, с белокурыми длинными волосами. Она скорее
была заплутавшей в лесах царевной, чем крестьянкой. Девушка
смотрела на него не со страхом, а скорее с любопытством, но чем
дольше они молчали, глядя друг на друга, тем больше в ее синих
глазах удивление сменялось тревогой.
– Тятя! – вновь раздался звонкий голос. И только тогда Путник
взглянул на девочку трех-четырех лет и отметил разительное сходство
той с матерью: малышка была такой же белокурой и синеглазой.