И чем больше я думал о Миле и о
произошедшем в «Медведе», тем больше осознавал, насколько это всё
сложно и понимал, что вот так наспех решить, повезло мне или нет, я
не мог. Но Милу мне однозначно было жаль. Если она не врала
Раймонду и действительно хотела лишь спокойной жизни, то её стоило
пожалеть.
Но вот не врала ли? А если даже и не
врала, то как надолго хватило бы её? Способна ли она жить спокойно
с таким багажом? Я вспомнил её эмоции во время поединков — ну никак
она не была похожа на любительницу тихой жизни.
Я думал о Миле всю дорогу и понял
пока лишь одно: ещё не один час и не один день я проведу в
раздумьях на предмет, чем в итоге для меня окажется расставание с
ней. И может, когда-нибудь, я приду к выводу, что это был лучший
финал наших отношений, а может, что самая моя большая потеря. А
пока что было просто больно. Как ни крути, в последнее время ближе
Милы у меня никого не было, а потеря близкого — это всегда потеря.
И какие решения ты разумом ни принимай, на душе всё равно остаётся
боль, а в сердце пустота.
Когда приехали в управление КФБ,
Сажин лично сразу же проводил меня к Милютину. Перед кабинетом
Ивана Ивановича майор снял с меня контролирующий обруч, после этого
завёл меня, отчитался и быстро удалился.
Милютин сидел в своём кресле,
барабанил пальцами по столу и, увидев меня, не стал скрывать своего
плохого настроения и мрачно произнёс:
— Проходи садись!
Я быстро подошёл к столу и сел
напротив Ивана Ивановича.
— В целом мне уже доложили о
происшествии, — сказал Иван Иванович. — Что добавишь?
— Как я могу добавить, если не знаю,
что Вам рассказали? — удивился я.
— Не умничай! — рявкнул глава
столичного КФБ, лишний раз показав, что он не в настроении. — Ты
знал, что твоя подружка на такое способна?
— Нет. Я очень удивился.
— Догадывался?
— Нет. Она, конечно, всегда меня
удивляла, но такое я и предположить не мог.
— Знаешь, кого она там
отработала?
— К сожалению, нет.
— Врёшь!
— Честно, не знаю. Первый раз его
видел.
— Свидетели сказали, что твоя
подружка и неизвестный мужчина о чём-то долго говорили. Ты слышал о
чём? Она называла его имя?
Мне очень не хотелось рассказывать
Милютину подробности разговора Милы и её знакомого, неизвестно чем
это могло для моей девушки обернуться. Но и врать Ивану Ивановичу
было глупо, особенно накануне важной операции. Милютин явно
вычислил бы что я вру — не эмпатией, а просто благодаря своему
огромному опыту. Врун из меня неважный. Обмануть генерала спецслужб
— это можно было даже и не пытаться.