— Его звали Раймонд, — сказал я. — Он
что-то требовал от Милы, угрожал ей. Я так понял, они раньше были
знакомы.
— Что требовал?
— Он не сказал. Просто требовал,
чтобы она выполнила какую-то его просьбу. Но не успел сказать
какую.
— Что ж такого он мог захотеть, если
она его за это убила? — задумчиво произнёс Милютин. — Ещё о чём
говорили?
— Ни о чём особо важном. Он
настаивал, Мила отказывалась.
— А на каком основании настаивал?
— Насколько я понял, считал, что она
ему за что-то должна. Но Мила в итоге достала пистолет и выстрелила
в него, а затем сожгла.
— Это все в ресторане видели. Что она
тебе сказала после того, как его убила?
— Она попрощалась со мной и
убежала.
— Что-то особенное или важное
сказала?
— Что любит меня.
— Ну это да, — усмехнулся Милютин. —
Как же без этого.
Слышать такое было неприятно. После
того как я утаил некоторые детали про прошлое Милы, мне было
немного неловко, но теперь это ощущение прошло. Насмешка Милютина
над нашими чувствами, какими бы они ни были, меня даже разозлила. У
меня всё ещё стояло перед глазами заплаканное лицо моей девушки, и
в голове звучали её слова о том, как она мечтала о спокойной
жизни.
— Ладно, надеюсь, далеко не убежит, —
вздохнув, произнёс Иван Иванович.
«Надеюсь, уже убежала», — подумал
я.
— Ты успел ей сказать, что тебе надо
уехать?
— Не успел.
— Точно?
— Да. Хотел в конце ужина. Или вообще
завтра. Не хотел портить вечер. Она бы расстроилась.
— Это хорошо, что не сказал.
Милютин встал, прошёлся по кабинету,
нахмурился, будто принимал какое-то решение, а затем объявил:
— Сегодня переночуешь здесь, в
управлении.
— Вы мне не доверяете? — удивился я.
— Думаете, я тоже сбегу?
— Вообще-то, ты находишься в статусе
задержанного по подозрению в соучастии в убийстве, — сказал
Милютин.
— Но я никого не убивал. Или Вы мне
не верите?
— Я тебе верю, но закон — есть закон!
Ты официально задержан по делу, есть свидетели твоего задержания и
свидетели того, что ты был вместе с убийцей, и я не могу взять и
сразу отпустить тебя. Ты подозреваемый в соучастии. Неофициально,
конечно, могу отпустить, но зачем, если ты не сможешь открыто нигде
появиться? Не вижу смысла это делать. К тому же у меня появилась
кое-какая мысль. Надо обсудить её с Родионом Степановичем.
— Вы меня теперь, наверное, и к
операции не допустите?