— Да, и Сулейману это выгодно.
— Чем выгодно? Тем, что его дочь
нагуляла ребенка на стороне при живом муже?
— Он постарается это использовать
против тебя. Ты для него опасен. И если они сумеют заключить этот
брачный союз, то…
— Я женат!
— Пока женат, — грустно заметил
Андроник.
Андрей нахмурился.
На него в былые годы покушение
совершали немало. И он выкрутился только за счет своей удачи,
решительности и находчивости. Иной бы давно сгинул. Но Алиса не он.
И осознав, какую угрозу навлек сиюминутной слабостью на свою семью,
Андрей тихонько завыл, обхватив свою голову. Горько, страшно… с
такой болью…
После возращения из похода его
супруга изменилась. Настолько, что он не мог нарадоваться на нее.
Можно даже сказать, что он был эти полтора года с ней счастлив. А
потому ее гибель стала бы для князя если не катастрофой, то чем-то
близким к этому. И уж точно не подтолкнула бы его в объятья
Михримах. Даже из политической необходимости. Просто потому, что он
бы ясно знал, кто стоит за смертью супруги…
Когда он чуть пришел в себя и оглядел
присутствующих, то не нашел на их лицах и тени улыбки или какой-то
язвительности. Его эмоции прекрасно читались. И они не сулили
ничего хорошего. Никому. Особенно в сочетании с репутацией, которую
Андрей уже заработал.
Князь-чародей. Князь-оборотень.
Викинг, который своим набегом навел ужас на все черноморское
побережье Великой Порты. Удивительно удачливый вождь, что сумел с
горсткой воинов взять столицу османов и вынудить бежать Султана «в
одних подштанниках», как судачили обыватели. И теперь — командир
возрожденного легиона, который вынырнул из небытия как чертик из
табакерки.
Гнев ЭТОГО человека не сулил ничего
хорошего. Особенно теперь, когда они увидели его взгляд.
Волк. Лютый. Страшный. Безжалостный.
На члена стаи которого покусились. Пусть даже не делом, а
словом.
Они отшагивали назад, встречаясь с
его взглядом, и опускали глаза. Не выдерживая ту бешеную энергию,
что бушевала в этом мужчине. Настоящую стихию…
Мгновение.
Андрей сжал кулаки до хруста. И по
нему словно волна прошла. Дикая животная ярость ушла из
заледеневших глаз. А губы оскалились в поистине улыбке. Он скрипнул
зубами и молча пошел в город, оставляя за спиной лишь не на шутку
испугавшихся союзников. И уходил он, напевая очень странную
песенку, слова которой с трудом понимали только несколько толмачей
и несколько соратников Андрея…