— Давай, лучше я схожу, — вызвался Тай.
— Сиди уж тут, мне всё равно прогуляться надо.
Родник и в самом деле был недалеко, но к нему нужно было
карабкаться по скалам, что и днём представляло опасность, а уж в
темноте и подавно. Альвин обнаружился живой и здоровый, горюющий
над свежей лужей и распоротым об острый камень бурдюком.
— Чучело, — сказал ему, скрывая накатившее облегчение, Соловей,
— зачем ты два бурдюка взял? Всё равно не дотащил бы.
— Я один порвал, — растерянно сообщил Альвин, словно Соловей не
видел этого сам.
— Ну, и змей с ним. Забудь.
Соловей выхватил из рук рыцарёнка оставшийся целым тяжёлый
бурдюк, ухмыльнулся:
— Не стой тут как статуя королевы. Пошли, скоро стемнеет, и тебя
собирать придётся.
— Не придётся! — вспыхнул Альвин, а Соловей улыбнулся на этот
раз про себя. У них не такая большая разница в возрасте, но
рыцарёнок иногда казался сущим ребёнком. Что ж одним ребенком в их
рысьей стае больше — Соловью не привыкать.
Альвин тем временем, не дождавшись ни возражений, ни подколов,
подхватил порванный бурдюк и поспешил за кудрявым разбойником.
Тиана короткое отсутствие Соловья не заметила. Она спала,
свернувшись трогательным калачиком, и тихонько сопела. Соловей
поймал себя на желании поправить сползшее одеяло, и мысленно
выругался. Что-то он стал слишком похож на собственную мать, скоро
сопли малышне начнёт подтирать.
Он по дуге обошёл спящую принцессу, бросил на землю бурдюк и
добрался, наконец, до котла с остывшей кашей.
— Кто сегодня в дозоре первый? — спросил он с набитым ртом
Тая.
— Зорка, — ответил тот, — потом я, потом Лил.
— Альвин не дежурил?
— Нет.
— Ложитесь спать. Сейчас я подежурю, а после меня — Альвин.
— Позволишь мне? — не поверил Альвин.
— Не позволю, а назначу, что б жизнь мёдом не казалась!
А про себя подумал, что крепкий сон ему сегодня не светит, стоит
подстраховать рыцарёнка, мало что тот клювом прощёлкает.
— Как скажешь, командир, — повела плечами Зорка и залезла под
одеяло.
Огонь костра весело потрескивал, плясал, распугивая тени, слепил
глаза, но холодной ночью гасить его не хотелось, поэтому на слух
Соловей полагался больше, чем на зрение. И время от времени
вставал, уходил в темноту, обходил по кругу маленький лагерь. Всё
было спокойно, да и вряд ли кто мог побеспокоить Рысей в такой
глуши, но всё же привычка всегда выставлять дозорных не раз спасала
им жизнь.