Соловей тронул пятками конские бока, но Жуть двинулся к берегу
чуть раньше, заранее уловил желание всадника.
— Молодец, конячка, — чуть слышно шепнул Соловей и погладил его
по шее.
Штаны у Соловья промокли до самого пояса, а вот морской конь
почему-то вышел на берег сухим, потоптался у кромки воды, и Соловей
уже успел испугаться, что он не сможет отойти от моря. Сжал конские
бока коленями, посылая вперёд, Жуть наклонил голову, обнюхал гальку
под копытами и сделал первый осторожный шаг.
— Давай же, — шёпотом подбодрил его Соловей, — ты ж
страшно-грозный монстр, неужели побоишься?
Похоже, слова морской конь понимал отлично, потому что на
«слабо» повёлся как мальчишка. Вскинул голову и рванул с места в
галоп, совершенно не опасаясь переломать в темноте ноги.
— Направо, скотина, — только и успел шикнуть Соловей, когда конь
чуть не проскочил подъём к селению Медведей. Жуть, не замедляясь,
повернулся на задних ногах и ринулся вверх по тропе. Двигался он
бесшумно, словно совсем не касался копытами земли и этим усиливал
чувство собственной нереальности.
На одном из талласких кораблей зажгли свет, видно, заметили
подозрительную возню на берегу, но конь и всадник уже скрылись за
поворотом тропы.
Старик Филин мирно спал. Это была одна из немногих ночей, когда
он не караулил морскую лошадку, всё равно рядом с тремя большими
кораблями та вряд ли появится. Снилось ему, что он обрёл настоящую
власть над духом земли, не платит собственной кровью за каждую
услугу, а просто приказывает. Землетрясения, обвалы и оползни
случаются по одному его слову. Не только Медведи и другие жители
гор, но и все талласцы трепещут перед ним. Морской змей является на
поклон и в знак уважения дарит лошадку.
Филин как раз скакал на ней по морской глади завоёвывать
острова, когда приятные грёзы нарушил шум: грохот, крики, звон
оружия, лай собак и женский визг.
— Староста, там… — с выпученными глазами в спальню ворвался один
из охранников.
— Эй, старый пень, выходи! — донёсся с улицы чей-то выкрик, а
вслед за ним — опять грохот, словно несколько человек, сбитые с
ног, покатились по земле.
Филин не дослушал. Будущий владыка мира выскочил наружу в одной
серой застиранной ночной рубахе и с растрёпанными седыми лохмами,
не забыв, впрочем, прихватить маленький ножик со стола. Давно
прошли те времена, когда молодой Филин щедро делился с духом
кровью. Со временем понял, что раз в договоре количество крови не
оговорили, значит, хватит и пары капель. Но сейчас и эти капли
старое тело отдавало неохотно, а порезы заживали месяцами. Филин с
упорством маньяка истязал себя, устраняя соперников, ведь сейчас
дух земли оставался его единственной защитой, иначе место вождя уже
давно бы занял более молодой и сильный выскочка.