Когда за последним оперативником закрылась дверь, он прогулялся
до окна и, открыв форточку, задумчиво втянул прохладный воздух.
Картинка никак не складывалась, словно в ней отсутствовал важный
фрагмент. Вернулся к столу и снова заперебирал толстую пачку свежих
отпечатков с материалами из успешно изъятого сегодня тайника.
Совершенно очевидно, что с той стороны сидит профессионал. Выход
на Синти, первое сообщение с указанием на тайник, контроль
получения, выбор удобного места размещения тайника со слепыми
зонами на подъездах, таблица для дальнейшей связи – все говорит о
хорошей школе.
Но материал – ну очень странный… Не профильный. Ладно, забросим
в Лэнгли, пусть передадут смежникам из Управления по борьбе с
наркотиками. Это их хлеб, может, пригодится.
Фред сделал еще один глоток чуть теплого кофе и поморщился.
Интересно, где хоть эти дыры находятся – Кали и Медельин? И что это
за чуваки такие: братья Очиа, Хосе Гача, Пабло Эскобар? Легкая
озабоченность не проходила.
Ему было неведомо, что сегодня его личное колесо истории,
столкнувшись с небрежно брошенным под него камешком, уже выскочило
из колеи. Фреду, как и любому человеку, в будущем угрожает целая
куча маловероятных опасностей, от автокатастрофы до сосульки на
голову. Но в этом списке уже нет той шальной пули, что была пущена
темной ночью девяносто третьего года пьяным грузинским ополченцем
вслед не остановившейся на горной дороге машине. Она бы, иронично
фыркнув через пламегаситель, радостно сорвалась в череде своих
сестриц с обреза ствола и, пролетев несчастные восемьдесят метров,
как бы шутя нарисовала входное отверстие под правым глазом
резидента ЦРУ в Грузии Фреда Вудроффа, оглянувшегося в этот роковой
миг назад. А дальше, игриво кувыркаясь сквозь мозги, протанцевала
бы до затылка, вежливо стукнулась в кость и понеслась гулять
дальше, а вслед ей из развороченной головы плеснул бы на сидящего
впереди Эльдара Гоголадзе, руководителя охраны президента Грузии,
фонтан из крови и мозгов цэрэушника.
Но этого уже не будет.
Перед майскими в кинотеатрах пошло сразу два фильма
из тех, что потом еще долго будут вспоминаться
как золотой фонд советской классики: «Двадцать дней
без войны» с Гурченко и Никулиным и «Аты-баты,
шли солдаты…» Быкова. Я вытащил Паштета, а через
него и Зорьку, на оба.