Тыблоко постучала указкой по столу, и на класс опустилась вязкая
тишина.
– Товарищи комсомольцы, нам необходимо провести комсомольское
собрание для обсуждения фактов, изложенных в поступившем в райком
партии заявлении от члена нашей комсомольской организации. – Она
поджала губы, обвела класс серьезным взглядом и добавила: – Суть
заявления будет изложена инструктором Ленинского райкома партии
товарищем Горячевым Сергеем Ивановичем.
Мы за минуту выполнили формальности: приняли решение о
проведении собрания и избрали в его председатели Алену. Затем слово
предоставили инструктору райкома.
– Товарищи комсомольцы, – начал он, – по школе, оказывается,
гуляет мерзкий стишок про Генерального секретаря КПСС дорогого
товарища Леонида Ильича Брежнева и героического руководителя
коммунистов Чили товарища Луиса Корвалана. Печально, но об этом нам
сообщил только один сознательный комсомолец, – веско сказал он и с
угрозой окинул учеников взглядом. – Только один, и в этом тоже
предстоит сегодня разобраться.
Сидящий в президиуме Веселов отчетливо позеленел, Эриковна
ссутулилась сильнее обычного, а Тыблоко сжала губы в тонкую полоску
и уставилась на инструктора.
Я напрягся, вспоминая, потом оглянулся, увидел довольного
Лейтмана и все понял.
Ах ты ж мразь! Решил так расчистить себе путь в девятый
класс?!
Мысли понеслись галопом в поисках выхода. Надо выводить Пашку
из-под удара, остальным ничего существенного не будет… А Пашка про
Антона умрет, но не скажет.
Решение пришло через три удара сердца. Да чем может быть опасен
мне этот возбужденный властью плешивый хорек?! Я уже вне его
юрисдикции. Как же приятно это ощущать! Я хищно улыбнулся и
прикинул план глумления, затем наклонился к уху окаменевшего
Паштета.
– Паш, – шепнул чуть слышно, – ты мне веришь?
Паштет посмотрел на меня расширенными зрачками и заторможенно
кивнул.
– Сиди и молчи, спросят – ничего не было, не задумывайся даже. И
Томе с Иркой передай. – Я оглянулся на встревоженных девчонок и
быстро начеркал короткую записку.
– Итак, – продолжал тем временем распинаться партайгеноссе, –
пусть тот комсомолец, который притащил эту гадость в школу,
объяснится сейчас перед своими товарищами. А потом заслушаем тех,
кто его не прервал, не схватил за руку и не сообщил об этом
возмутительном происшествии куданадо. – Последние два слова он
произнес слитно, возбужденно тряся в воздухе листом бумаги, а потом
бросил донос на стол перед собой.