Не снимая ног со стола, Фред изогнулся и дотянулся до джезвы,
наполнил крошечную чашку, с облегчением откинулся назад и, сделав
первый тягучий глоток, начал сортировать возможные зацепки. Они
есть, определенно есть, их не может не быть…
Воскресенье 15 мая 1977
года, 13:50
Ленинград, набережная
Фонтанки
– Куда пойдем? – Тома обхватила мою руку
и на мгновение чуть повисла на ней.
– Сюрприз, – довольно улыбнулся я.
– А что в сумке? – С детской
непосредственностью обернулась вокруг меня, с любопытством
разглядывая пухлую ношу, свисающую с моего правого плеча.
– Еще пара сюрпризов. – Я насладился теплым
прикосновением.
– Сегодня будет день сюрпризов?
Я серьезно взглянул на резвящуюся девушку и,
на секунду замерев, еще раз задумался. Уверен ли я
в себе? В своем решении?
Подо мной, балансирующим на грани, распластался покорный
мир, на миг представ беспамятным телом, распятым
на операционном столе Истории. Пронзительно ясно, даже сквозь
укутывающий будущее туман, я ощутил развилку: сделав сейчас
с этой грани шаг в ту или иную сторону, могу
как убить, так и вылечить пациента.
Удивительно, из каких мелочей складываются повороты
Истории. Или не мелочей?
– Да, – говорю твердо. – Сегодня – день
сюрпризов.
Веселясь и дурачась, прошли метров сто по теплым
плитам набережной, и я направил нас вниз, к реке,
по истертому гранитному спуску. Фонтанка лениво полизывала
язычками мелких волн последнюю ступень, на фоне неглубокого
песчаного дна бликовало серебро пробирающихся вверх по течению
то ли уклеек, то ли колюшек.
Я притянул Томино запястье, взглянул на часики
и нахмурился.
«Опаздывает… надеюсь. А нет, вон он», – выдохнул
с радостным облегчением и с предвкушением
заулыбался, глядя на торопливо выкатывающий из-под моста
знакомый катерок. Небрежно предложил:
– Как насчет прокатиться по каналам?
Тома округлила глаза:
– На чем?
– Уверен, такой красивой девушке никто не посмеет
отказать. Помаши катеру рукой.
Тома нерешительно взмахнула, и посудина, чуть довернув,
запыхтела в нашу сторону и начала притираться
к спуску.
– Что, молодежь, садись, – пробасил краснолицый
Степаныч, чей энтузиазм был вчера удобрен червонцем
и моим обещанием дать еще один по завершении
прогулки.
Я перешагнул через борт и, подав недоумевающей Томе руку,
провел ее к расположенному вдоль борта сиденью. Достал
из сумки клетчатое покрывало и накинул поверх досок: