– Лампочку сейчас же вкрутить! Как выкручивали,
так и вкручивайте!!!
Высоченный, под метр девяносто, Ломов садится
на корточки, ему на шею взбирается легкий верткий
Сэм. Секунда – и вот он уже крутит лампочку
под потолком. Безжалостный свет заливает туалет, заставляя
всех сощуриться.
– Построиться вдоль стены! Светлана Афанасьевна,
проследите.
Директриса врывается в опустевший туалет и быстро
осматривает его понизу, затем выглядывает в окно
и изучает двор. Шеренга замерла не дыша.
– Так… – Тыблоко вразвалочку выходит из туалета
и подводит итог налета: – Курили!
Парни с облегчением выдохнули, вдохнули и начали
переглядываться.
– Соколов, – остановилась директриса передо
мной, – а ты что тут делал?
– Вы не поверите, Татьяна Анатольевна, –
проникновенно говорю, – писал…
– Курил? – буравит меня взглядом.
– Не курю. Вообще, – отвечаю со спокойным
достоинством.
Еще секунду она пристально изучает меня, потом разрешающе
махает рукой:
– Иди.
Делаю несколько шагов и притормаживаю за спиной
завуча.
– Кто еще не курил? – спрашивает
Тыблоко.
Ребята тоскливо вздыхают и молча переминаются.
– Что, все курили? – не поверила
директриса.
– Ну это вы зря, ребята, – вмешиваюсь я. –
Очень вредная привычка. Меня папа в анатомичку водил…
Делаю микропаузу. Тыблоко, уже обернувшаяся, чтобы послать
меня подальше, заинтересованно прислушалась. Возвращаюсь
на пару шажков назад и продолжаю:
– У обычного человека легкие мягко-розовой окраски,
приятного цвета. А у курильщика в легкие
как будто вдули угольную пыль, цвет даже не черный,
а антрацитовый. Представляете, как тяжело сквозь угольную
пыль кислород качать?
– Вот! – воодушевленно восклицает Тыблоко, задрав
палец к небу. – Слушайте, обалдуи!
– Да, Татьяна Анатольевна, скажите им, что лучше
пить, чем курить!
– Верно! – Директриса рубит воздух рукой и, вздрогнув,
замирает.
Вижу, как толстый загривок наливается краснотой, и она
начинает медленно переступать, разворачиваясь ко мне
с грацией основного калибра линкора. Торопливо пячусь,
уж больно она бегемота в ярости напоминает, пусть даже
карликового, затем разворачиваюсь и срываюсь с места.
– Ну, С-с-с-соколов!.. – несется рев вослед,
но я уже за поворотом, далеко от места экзекуции,
мчусь как ветер по полутемному коридору, лицо раздирает
довольная ухмылка.
Забегаю на лестничную площадку и замираю,
с досадой прислушиваясь к задорно летящему «Sunny»
в исполнении «Бони М». Неожиданная жалость к себе
стискивает горло… А ведь у меня на этот вечер были
совсем другие планы. Облокотившись на перила, с печалью
смотрю на исчезающий в темноте пролет. Голова пустая,
ни одной идеи, как выправить ситуацию. В зале тем
временем стартовало заводное «Hafanana» Африка Симона. Задумчиво
покусываю губы: надо что-то решать, пока идут быстрые танцы.