- Это, что... Я... Я не сфальшивил? Том? Или... Или мне
показалось?
Уголки ее губ, до того поникшие, начали задираться вверх, а в
милых глазах словно включился теплый свет.
- Нет, стой, - я опустил портфель, решительно расправил плечи,
гордо вскинул голову и пропел. Потом, сконфуженно прокашлявшись,
попробовал еще раз.
- О, щи-и-ит... - растерянно развел руками. - Но ведь в первый
раз получилось, Том? Ну, как же так?
Она покусывала губы, пытаясь сдержаться, потом фыркнула,
сдаваясь. Наш смех радостно переплелся, слился воедино и улетел,
отражаясь от старых стен, в голубое небо. Мы смеялись, наконец-то
открыто глядя друг другу в глаза, и это было так здорово, так легко
и освежающе, словно в распаренную июльским солнцем комнату ворвался
через распахнувшееся окно порыв освежающего бриза и разом выгнал
прочь скопившуюся духоту.
Пошли дальше, а расстояние между нами хоть на чуть-чуть, но
сократилось. Сантиметров на двадцать, прикинул я. Еще намного
дальше, чем было в мае, но уже ближе, чем первого сентября. Мне
удалось выломить из выросшей между нами стены первый кусочек.
Похоже, раствор там не очень качественный...
Тома еще раз усмехнулась, вспоминая мой бенефис, а потом, быстро
блеснув на меня глазами, уточнила:
- А при чем тут «щит»?
- Какой щит? - не понял я.
- Ну... ты сказал «о щи-и-ит», - довольно похоже передразнила
она меня.
- А... Это такое слово на великом и могучем английском, которое
воспитанным леди знать не следует. Кстати, об английском... -
заговаривай ее, Дюха, заговаривай, гони любую пургу, лишь бы
молчание не висело. - Покойный Набоков - удивительный случай.
Сначала он стал известным русским писателем, а потом, начав с нуля,
стал заметным англоязычным писателем. Представляешь, как это сложно
- владеть словом на выдающемся уровне сразу на двух языках?
Двуязычные писатели бывают, но, по-моему, Набоков единственный из
них, кто стал знаменит в обеих ипостасях.
- Здорово... Хотела бы я так язык выучить, - с завистью в голосе
сказала Тома и вздохнула. Да, назадавали нам сегодня по инглишу -
мама не горюй.
- Знаешь... Похоже, что выучить его до такого уровня обычным
людям не по силам. По последним данным разведки, где-то между двумя
и четырьмя годами у ребенка есть окно возможности. Если в этом
возрасте постоянно разговаривать с ним на нескольких языках, то он
их все схватывает на лету, и они будут для него родными. А потом
эта форточка захлопывается и приходится зубрить языки уже годами.
Кстати, редко, но у некоторых эта способность остается на всю
жизнь.