До вечера так и не удалось больше
пересечься с папой, поскольку он заперся у себя и увлечённо всеми
возможными способами готовил посиневшие яблоки с сахаром и без.
Вытяжка у него работала, и из лаборатории доносились бодрые
возгласы, так что я пребывала в уверенности, что у него всё в
порядке. А утром я уезжала в академию. Дома было хорошо, но от
занятий меня никто не освобождал. Второй курс. Нам обещали ввести
наконец практические занятия по артефактам и алхимии. Количество
рабочих мест было ограничено, поэтому нас должны были распределить
по группам из пяти человек. Перед отъездом на практику мы оставляли
пожелания, кто с кем хотел бы находиться в одной группе, но решать
будет куратор, инор Дорси, его решения иной раз казались окружающим
довольно странными, но оспорить их почему-то не удавалось.
Вышла проводить меня только горничная
Долли. Хотела бы я сказать — личная горничная, но в нашем доме она
была единственной. Жилых помещений у нас осталось всего ничего, и
если в остальные заглядывали, то лишь для того, чтобы зарядить
артефакты, защищающие комнаты от пыли. В порядке поддерживали
только спальни, гостиную и рабочие папины помещения, к которым он
относил библиотеку и кабинет. Для такого набора одной горничной
хватало, но при посторонних папа гордо называл её экономкой,
подразумевая, что у неё в подчинении есть ещё слуги. Но из других
слуг были только кухарка и её муж, помогающий папе в саду и
выполняющий обязанности конюха. Не слишком сложные обязанности, с
нашей-то единственной лошадью, но и оплачивающиеся не так чтобы
очень хорошо. Правда, услуги его были нужны нечасто: папа выезжал,
только если что-то срочно понадобилось, а меня отвозили в Дисмонд
не чаще раза в месяц. А нынче и того реже, поскольку начинаются
занятия и я переезжаю в общежитие. Пешком туда идти слишком долго,
поэтому мы ждали, пока лошадь наконец запрягут. То есть я ждала, а
Долли делала вид, что меня провожает. Болтать она любила куда
больше, чем работать. Впрочем, держать дом в порядке она тоже
успевала. А ещё совать свой аккуратный носик во всё, куда он только
мог влезть.
— Учитесь там хорошо, инорита, —
сурово напутствовала она. — И чтобы никаких глупостей, никаких
свиданий с красивыми инорами!
— Долли, — фыркнула я. — Какие
свидания?