- «Ну да, дореформенная орфография», - первое, что подумал я,
дотянувшись своими маленькими загребущими ручонками до не слишком
чистого листа отвратительно качества бумаги Бог знает какими путями
попавшего в покои ребенка. – «Первое, что сделаю – это отменю
долбанные «еры» с «ятями».
То ли кто-то из сиделок пока я спал приобщался к
общественно-политической жизни, то ли для каких-то бытовых нужд ее
принесли, однако отобрать ее у меня уже не вышло. Дальше были книги
сначала бульварного характера – да, дамские романы и прочий
ширпотреб существовал и в это время – и уже позже я смог добраться
до более серьезной и интересной литературы.
Взрослые сначала умилялись тому, как неразумный ребенок
«подражает старшим», делая вид что читает, однако спустя какое-то
время всем стало очевидно, что проводящий часы за перелистыванием
печатной продукции малыш, не просто играется, а действительно
читает. Новость эта произвела настоящий фурор среди августейшей
семьи и ко мне началось самое настоящее паломничество. Если раньше
мамА – спустя некоторое время я разобрался к калейдоскопе похожих
напудренных лиц, кто из них императрица - навещала меня раз в день,
проводя у моего манежа по пятнадцать-двадцать минут, а сам Павел и
того реже, то теперь, казалось, все допущенные к телу желали
посмотреть на неожиданную диковинку.
А я же просто получал удовольствие от чтения, не слишком обращая
внимание на хоровод вокруг, благо малый возраст это позволял.
Информационный голод первых месяцев, когда я буквально не мог
делать ничего – примерно представляю теперь, как себя чувствуют
парализованные больные – немного отступил.
Еще одним значительным с какой стороны не посмотри событием для
меня в этот период стало прививание оспой. О том, что это такое я
понял сильно не сразу, поскольку медицинские процедуры в будущем
выглядели совершенно по-другому. Мало того что ни о какой протирке
кожи и инструментов спиртом речи даже не шло, так и руки этот, с
позволения сказать доктор, мыл последний раз неизвестно когда.
Понятно дело, что мои попытки протестовать, взрослые списали на
обычную детскую боязнь всего нового, а учитывая, что говорить у
меня тогда еще не получалось, отстоять свою без сомнения разумную
позицию у меня не вышло. Ну и физические силы тоже были не
сравнимы.