Конечно, мне знающему в общем и в целом ключевые точки на
линейке Российской истории, очень хотелось бы исправить кое-какие
моменты. Например, спасти Москву от сожжения в двенадцатом году.
Ведь это не только миллионы рублей, потраченных на восстановление
первопрестольной и удар по самолюбию государства, но и десятки
навсегда потерянных архитектурных памятников, чью ценность и в
деньгах то измерить практически невозможно. Или то же «Слово о
полку Игореве», оригинал которого, если мне память не изменяет,
погиб в том самом злосчастном пожаре, как оценить эту потерю? И я
уж не говорю о сотнях и тысячах жизней простых людей, которые тогда
погибли в огне, охватившем древнюю столицу.
Именно для этого, для мелких корректировок истории, мне нужно
было влияние, очки которого я всеми силами зарабатывал в глазах
Александра, один за другим доводя до ума проекты и пророча
всякое-разное направо и налево.
С другой стороны, предложи мне кто-нибудь в тот момент занять
императорский трон, я бы без сомнения отказался, даже если бы был
уверен с своей способности удержать его в своих руках, что
совершенно не очевидно. В эти годы, я был крайне далек от
бесконечных придворных интриг, от повседневных забот, от
ежедневного ручного управления огромным кораблем, под названием
Российская империя. Очевидно, что когда Александр соглашался занять
трон, он тоже думал, что сможет мгновенно начать кажущиеся ему
необходимыми преобразования и быстро привести страну к если не
общему счастью и царству божьему на земле, то к лучшей жизни –
точно. И только умостив свой тощий зад на подушечку красного
бархата, столь притягательную для слабых умом и мятежных духом, он
понял, что любое резкое движение штурвалом грозит либо
опрокидыванием судна, либо, как это было с Павлом, сменой
капитана.
Я же в это время был как бы в таком себе стеклянном аквариуме, в
хорошем смысле этого слова. С одной стороны меня практически не
ограничивали в созидательной деятельности, не позволяя только лезть
в принципиальные политические вопросы – хотя и там мне было что
сказать – и с другой – полностью ограждали меня от внешних влияний,
от интриг, от обычной для двора лести, зависти и прочего дерьма.
Заставь меня, к примеру, сесть на трон и нырнуть с это болото с
головой, я был совершенно не уверен, что мне удастся оттуда
выплыть. Скорее наоборот: уверен, что не удастся.