— Возвращаясь к твоему вопросу. Почему статуя с прической
Мириэль, собственный дом, принятие собственных цветов, свадьба? Всё
просто. Если я хочу действительно стать принцем Нолдор, если хочу
защитить их — я не могу вечно быть в твоей тени, ата. Мне нужно
обладать авторитетом среди моего народа. А для этого нужно заявить
о себе. И как мастер, которого уважают, и как принц. А ещё мне
нужны сторонники, которые, в случае, если это понадобится, ради
блага Нолдор смогут возразить Ваниар из свиты твоей жены. Или
второму её ребёнку, который, я уверен, рано или поздно появится — и
будет наверняка отдан на воспитание Ингвэ. Раз уж с Ноло у него
ничего не вышло.
— Рион, — Финвэ начал мягко, успокаивающе — точно уговаривал
породистого скакуна, чем-то разозлëнного. Малекит мысленно закатил
глаза — из всех возможных вариантов разговора, отец его тела упрямо
выбирал наиболее долгий и непродуктивный. — Я понимаю. Правда. Боль
от потери матери всё ещё жжёт тебя. Как и ты, я любил её, и то, что
случилось, оставило незаживающую рану в моём сердце, —
Королю-Чародею пришлось сдержаться, чтобы не ответить куда более
запальчиво и грубо, чем раньше — после этого заявления Феанаро явно
было, что сказать. — Однако не забывай. Я был на том суде, где
провозгласили Статут. Разговаривал с твоей матерью — и молил её
вернуться. И получил отказ. Ингвэ, конечно, обладает сложным
характером. И мне уже не раз приходилось его осаживать в твоём
отношении. Да и то, что никто из Ваниар не пришёл к тебе на
праздник, действительно… то ещё свинство с их стороны. Однако не
думаешь ли ты, что он мог бы повлиять на решение твоей матери или
Валар…
— А кто говорит об Ингвэ? — тихо, жёстко, слегка зловеще хмыкнул
Феанаро. — Нет, разумеется, он своего не упустит. И полагаю, что
иметь влияние на тебя и твоего наследника (которым он явно видит не
меня), а через вас — и на наш народ, постепенно сливая его в единое
целое со своим — ему пришлось бы по душе. Вот только, насколько я
успел изучить его, он крайне осторожен. И никогда не пошёл бы на
такое, не имей на это разрешения.
Золотые глаза блеснули адским пламенем.
— В руках кого находилась Мириэль всё это время, ата? Правильно.
Намо Мандоса. А кто является его сюзереном? Кто мог бы
приказать хозяину Чертогов Ожидания — единственный, кто мог? Кто,
хоть Мандос и возражал ему, провозгласил решение о статуте? И самое
главное: кто получил бы больше всех от того, что Ваниар и Нолдор
объединились, ушли от Ауле и Йаванны, стали одним народом под
мудрым правлением золотоволосых? Особенно учитывая то, что это была
бы отнюдь не первая борьба за власть среди Валар — легенды,
дошедшие до нашего народа, сохранили многое.