– Это нечисть, – ответила я тихо. –
«Малиновки».
Женщина наконец выбрала молоко и
повернулась ко мне. Удивлённо замерла на секунду и вежливо
улыбнулась. Губы посинели, коричневые круги под глазами покраснели.
Зойка тихо ойкнула, попятившись, и в её серых глазах заискрился
опасливый интерес.
– Здравствуйте, Ульяна Андреевна, –
голос у женщины был низким, хриплым, грудным.
– Доброго дня, Евгения Геннадьевна.
Привет, Лёш, – я кивнула пацану и задала дежурный вопрос: – У вас
всё в порядке?
Она оглянулась и тихо спросила:
– Сбор сегодня?..
Нечисть всегда в курсе событий, и бог
знает, как ей удается узнавать такие вещи...
– Да. А что?
– Вы будете говорить? – она смотрела
на меня испытывающе и с волнением. – Вам дадут слово на
выступлении?
– Не возьму сама – так всучат силой,
– отшутилась я мрачно.
Лёшка глянул на меня украдкой и
показал Зойке вьющийся фиолетовый язык. Девочка просияла до ямочек
на щеках и ответила тем же. Парнишка выпучил ядовито-синие глаза.
Зойка дёрнула меня за рукав пальто, подняла взгляд и заулыбалась.
Подобное тянется к подобному, да.
– Ульяна Андреевна, мы уезжаем.
Завтра утром, – сказала Евгения Геннадьевна. – Неуютно здесь
становится... неспокойно.
– Где именно «здесь»? – уточнила я и
переложила тяжёлую корзинку с одного локтя на другой. – В нашем
районе или вообще?
– В городе. Тучи сгущаются. Гроза
надвигается. Буря, – женщина прикрыла синие глаза и посмотрела на
меня сверху вниз. – Сильная буря. Не хочу рисковать ребёнком. У
меня брат живет в Самаре... Пока – туда. А минует... вернёмся.
Пауза после слова «минует» была очень
многозначительной. Неуверенной. Точно не факт, что... минует. И
минует благополучно.
– Хорошо, я доложу. Доброго пути. И
жду вас обратно, – я подмигнула Лёше.
Тот, насупившись, снова показал
язык.
– Сын!.. – одернула его мать.
– Ничего-ничего, – и я тоже показала
пацану язык.
Он недоверчиво заморгал. Это на вид
ему двенадцать лет, а сознание – как у трехлетнего. «Малиновки»
растут и физически развиваются быстро, а вот умственное и
психическое развитие начинается после двадцати человеческих
лет.
– Расскажите на Совете про бурю, –
попросила Евгения Геннадьевна. – И берегите себя, Ульяна
Андреевна.
Мы распрощались. Я задумалась, быстро
и на автомате выбирая продукты. Зойка летала от прилавка к
прилавку, хватая то мороженое, то пакет креветок, то соус с
любопытствующим «надо?..». Я рассеянно кивала, и хорошо, ей хватило
ума и совести не тащить к кассе всё выбранное. М-да,
совесть-Совесть... Совести было не по себе. Ответственности – тоже.
Я ведь обязана защищать порученное, и оное платило ведьмам нехилые
налоги за спокойную жизнь. И если нечисть бежит... значит, не верит
в защиту. И в нашу силу. Значит, то, что грядёт... сильнее
Круга.