Ластер! Опять этот Ластер. Там, где Выргырбыр. Вспомнились тут
же и его слова, подтверждающие слова Ванессы: «А вот вы сгниете
в своем диобоязненном Вирту. И ваш сын. И его дети». Вот,
значит, чего хочет всем сердцем Моттола. Вот чего он боится.
Лиза тихонько рассмеялась. Глаза Ванессы блестели от
удовольствия, и Лиза не отказала себе в удовольствии раздуть в них
пламя:
– «Куры не клюют»? Это мама так говорила, бывало: «Денег у нас –
куры не клюют. Денег нет, кур нет, вот и не клюют».
Длинные ногти Ванессы пропороли обивку кресла, но ведьма этого
даже не заметила. Ироническое сочувствие в голосе Лизы выводило ее
из себя.
– Да как ты смеешь! – зашипела она. – Ты что же это – жалеть
меня вздумала?
– Ни в коем случае! – Лиза сложила руки в молитвенном жесте. – Я
восхищаюсь твоей жертвою во славу Дио! Ты так преданно служишь ему,
что даже выдумываешь небылицы, чтобы никто не думал, что ты идешь
на жертвы. Ты куда благочестивей меня, Ванесса. Преклоняюсь перед
тобою!
Ванесса утробно зарычала, но удержалась от нападения. Знала, что
такую битву не выиграть, даже если убить соперника. Тут нужно
другое оружие.
– Я не приношу жертвы, сестра Руффини. – С видимым усилием
Ванесса вернулась к надменному тону. – Это – исключительно ваше
занятие. А если вы сомневаетесь в том, что Моттола богат… Что ж, не
буду колебать вашу веру. Однако я видела сокровищницу, что укрыта
за алтарем.
– Кто ж тебе ее показал-то? – усмехнулась Лиза. Теперь она
отбросила предосторожности и играла внаглую.
– Мой благоверный и показал. Я ему за то поцелуй дозволила, да
под кофточкой рукой потрогать. Уж это-то он превыше любых денег
ценит!
Ванесса пытливо смотрела на Лизу, пытаясь, наверное, понять,
потрясло ли ее признание. Лиза сделала вид, что потрясло. Округлила
глаза:
– П-п-под кофточкой? Даже до брака? Но как же…
– Не такая уж я благочестивая, да? – оскалилась Ванесса. – То-то
же, сестра Руффини. Ладно, скучно мне с тобой, пойду до дома. Тут
все равно, – она покосилась на спящего Гиацинто, – мертвое царство.
Не брачная ночь, а Диаскол знает что… Но мы еще наверстаем.
Гиацинто обещал, что как только мне восемнадцать исполнится, мы с
ним на тех самых сокровищах супружеский долг исполним.
И, полагая, что этой фразой добила Лизу окончательно, Ванесса
принялась одеваться. Лиза смотрела в огонь, кипя от гнева, и не
знала даже, кого ненавидит больше: Ванессу, Гиацинто или Фабиано.
Вспомнился вдруг Рокко. Показался таким маленьким и одиноким,
ввязавшимся в неравную борьбу со страшным злом. Слезы на глаза
навернулись.